Без права голоса: взрослый аутист лишился жилья и свободы действий

Черноволосый, голубоглазый, робко, но улыбается. Андрей Дружинин сегодня «в гостях», из интерната его отпустили на выходные. Рассказывает, что ему подарили на прошедшие праздники, показывает новые часы. Говорит немного, каждую фразу тщательно обдумывает. С близкими людьми он более разговорчив, общение с незнакомцами дается с трудом. Три года назад суд признал Андрея недееспособным. Его поместили в интернат. Возразить было трудно, но он пробовал. В судебном решении этого не учли.

Сам себе контролер

Диагноз «аутизм» Андрею поставили в 4 года. С тех пор он почти всегда находился под контролем психологов и педагогов. Рос, учился, устроился на работу в детский центр «Наш солнечный мир»: помогал на конюшне. Потом потерял мать, лишился основной поддержки. Растерялся. Так в жизни Андрея появилась двоюродная тетя. При ее содействии Андрея отправили на лечение в психиатрическую клинику, а затем, по решению суда, лишили дееспособности и поместили в интернат.

Оказалось, что Андрей сделал на тетю генеральную доверенность, а унаследованная им доля в квартире теперь оформлена на сына родственницы. Ему же предстоит жить под контролем соцработников — в небольшой комнате с одним соседом (по меркам интерната, «двушка» — большая удача), две кровати, две тумбочки. Культурная программа, обед по расписанию. Присмотр.

«В жизни человека с аутизмом когда-нибудь наступает тот страшный момент, когда близкие люди уходят, — комментирует ситуацию координатор правовой группы Центра лечебной педагогики Ирина Ларикова. — Хорошо, когда найдется человек, готовый взять ответственность, поддержать, но далеко не всегда близкие родственники готовы тратить свое время и силы. Иногда им проще передать опеку государству. Андрей и его тетя так и не смогли найти общий язык». Опекун не нашелся: поместили в интернат.

Ирина Ларикова рассказывает о юридическом парадоксе — в случае, если опекуна нет, его обязанности передают социальному учреждению. Получается, что интернат является и заказчиком, и исполнителем услуг, он должен сам себя контролировать. Формально социальное учреждение должно быть открытым для посещений, однако как опекун — может запретить любые визиты к своему подопечному.

С тетей и ее сыном Андрей больше не общается. Самым близким человеком считает Надежду Пелепец, свою девушку. Они познакомились в том самом «Нашем солнечном мире», где Надежда занимается с «особенными» детьми, в том числе — с аутистами. Андрей тоже посещал этот центр, после — остался работать.

Андрей и его Надежда

Надежда навещала его в интернате, чтобы поддержать. Постепенно они сблизились. Сейчас каждые выходные забирает Андрея домой, чтобы обеспечить ему хотя бы пару дней обычной, полноценной жизни. Нашли колледж, готовый взять Андрея на учебу. Правда, не ясно, как к этой идее отнесется руководство интерната. «Теоретически, человеку не запрещено учиться. Другое дело, что нужно добираться на другой конец Москвы, а они отпустить не могут, а если и могут, то должны дать сопровождающего, а для них это лишние хлопоты, — рассказывает Надежда. — В интернате не занимаются реабилитацией или социальной адаптацией, скорее, это место, где человека "защищают от опасностей жизни. Его развитие — не их цель».

У порога — два собранных рюкзака с вещами. Через несколько минут Андрей с Надеждой поедут обратно в интернат. Дорога занимает больше часа: несколько пересадок. До следующих выходных, потом — опять заполнение бумаг, периодически - долгие объяснения с руководством. И, наконец, снова дом, чай с малиной, разговоры, прогулки.

Надежда держит в руках бланк заявления: обязуюсь обеспечить транспортировку больного. Так на канцелярском языке звучит поездка Андрея домой. Сам бланк составлен для родственников: возможность помощи друга или любимой девушки в нем особо не прописана. «Меня в этой истории постоянно спрашивают: девушка, а вы кто? Термина-то нет, — рассуждает Надежда. — Раз он приписан у нас в интернате, написать «гражданская жена» мы не можем. Так сказали, когда приезжали осматривать мою квартиру».

Надежда пыталась оформить опеку, но соц.работников не устроила жилплощадь: количество квадратных метров в ее квартире посчитали недостаточным для проживания Андрея. Сейчас обстоятельства изменились — возможно, на этот раз повезет. Но Андрей надеется и на другой исход: восстановление дееспособности.

В Центре лечебной педагогики, где Андрея знают с подросткового возраста, его желание поддержали. «Состояние Андрея изменилось, он может жить вполне самостоятельно, лишь с небольшой поддержкой, — отмечает Ирина Ларикова. —Ее может обеспечить Надежда».

Профессор Ольга Никольская, заведующая лабораторией Института коррекционной педагогики, наблюдала Андрея с детства. «Мы с тревогой следим за судьбой многих людей, „перерастающих“ детский аутизм. У многих из них серьезные трудности социализации остаются во взрослой жизни. К сожалению, система профессиональной поддержки, таких людей в нашей стране до сих пор не создана. Существуют интернаты, задача которых дать уход и защиту, но нет гарантированной помощи в организации поддержки жизни в нормальной социальной среде. Сейчас, такую поддержку эти люди получают по большей части только в своей семье. При этом часто бывает, что проблем у них гораздо больше, чем у Андрея, но дееспособности эти люди не лишены. Они живут дома, с возрастом приобретают свой собственный жизненный опыт. Этим людям нужны не только забота и опека, они хотят сами что-то значить, гордятся, если продолжают учиться, начинают работать, чувствуют себя полезными и нужными дома. Всего этого не может дать интернат, даже идеальный. Мы думаем, что Андрей способен к гораздо более активной и осмысленной жизни, тем более, что нашел близкого человека».

Отсроченный закон

Тетя Андрея — Надежда Анатольевна — рассказывает совсем другую историю. Сначала вообще не желает общаться, но постепенно втягивается в разговор. По ее словам, с инвалидами она работает больше сорока лет, будучи заместителем главного врача детской больницы. «Я хотела как лучше, я желала ему только добра. Андрей попал ко мне без паспорта, без документов, мне пришлось оформлять генеральную доверенность, чтобы решить его проблемы. Он водил непонятных людей домой, он был очень уязвимым для всяческих криминальных кругов. Человек с его заболеванием должен находиться под присмотром врачей, поверьте моему опыту».

Надежда Анатольевна уверяет: хотела помочь. Признается, что хочет и сейчас, если он к ней обратится. Право проживания в квартире за ним осталось, отмечает тетя. Она уверена: племянника зомбируют, толкают на суд, чтобы получить его жилье. Однако сейчас бывшая жилплощадь Андрея официально принадлежит ее сыну. Недавно он в четвертый раз стал отцом.

Сделкой, оставившей Андрея без жилья, сейчас занимается суд. Нынешний опекун - интернат - проверяет ее правомерность. На другом — грядущем — заседании, в другом судебном деле в очередной раз поставят вопрос о дееспособности Андрея. А это, пожалуй, самая болевая точка в данной истории. «До сих пор в России существовала альтернатива: дееспособный или недееспобный, — поясняет координатор правовой группы Центра лечебной педагогики Ирина Ларикова. — Некая промежуточная фаза давалась только людям, попавшим в химическую зависимость — от алкоголя, наркотиков. По сути, у них гораздо больше прав, чем сейчас у Андрея».

В начале этого года произошло важное событие: принят закон о внесении изменений в Гражданский кодекс, теперь право на ограниченную дееспособность получили и люди с психическими заболеваниями.

Очередная экспертиза по делу о восстановлении дееспособности назначена на конец января. Друзья, знакомые, группа поддержки надеются на удачу. С тревогой ждут результата. 8 лет назад петербуржца Павла Штукатурова по настоянию матери лишили дееспособности и поместили в психиатрическую больницу. Обжаловать это решение он не мог — вместе с дееспособностью у человека отнимают большинство гражданских прав. Дело Павла дошло до Европейского суда, и вскоре он вышел из больницы — победителем.

Этот случай можно смело относить в категорию «чудеса» — многие из подобных пациентов теряют свои права навсегда. Новый закон призван что-то изменить. Но когда он действительно заработает — боятся предсказывать даже эксперты.

Смотрите также:

• Телеведущая Юлия Белянчикова: основные принципы здравоохранения – милосердие и доступность →
• Для кого эта медицина?Чиновники с помпой открывают медцентры, а сами лечатся за границей →
• Академик Чазов: не смотрите новости — дольше проживёте →