Музыкант Юрий Лоза оказался в центре внимания после того, как резко раскритиковал звёзд рок-музыки. Большую часть песен Led Zeppelin, по его словам, слушать невозможно, The Rolling Stones не настраивали гитары, а музыка Моцарта «состоит из самоповторов». В эксклюзивном интервью «АиФ» Лоза разъяснил, что имел в виду в своей критике, а также рассказал о своём отношении к творчеству Сергея Лазарева и о том, насколько востребованно его творчество в разных странах.
Владимир Полупанов, «АиФ»: Песня Сергея Шнурова «В Питере — пить» едва вышла, а уже стала популярной. Хоть его и обвинили в пропаганде алкоголизма. В чём секрет его популярности?
Юрий Лоза: В своей книге «Научу писать хиты» я уже высказался на эту тему: «На концерт Шнура идут не за музыкой, не за текстом и исполнительским мастерством, а за эпатажем. Шнур пытается нас убедить, что он делает что-то запрещённое. На самом деле то, что делает Шнур, — это одна из попыток увести зрителя в другую сторону от реальных проблем.
Запуская какую-то утку, мы понимаем, что люди будут меньше думать о пенсиях, о плохих дорогах или нехватке лекарств. Народу всё время подкидывают шутов гороховых в лице КВН или «Камеди Клаб». Почему это всё существует и почему дают так много прав людям, которые якобы что-то критикуют? На самом деле они не занимаются конструктивной критикой. И ничего толкового не говорят. Они просто эпатируют. Как можно эпатировать? Снять штаны и пукнуть. Ну, здорово! Об этом будут много говорить. На самом деле в этот момент можно творить любые дела. Замолчать любую проблему, отвлекая народ. Поэтому Шнур выполняет определённую социальную задачу. Ему дали карт-бланш, и он работает в этом направлении.
— На ваш взгляд, есть сегодня интересные музыканты, которые конструктивно критикуют? В частности, Noize MC?
— Если у него такая конструктивная критика, то почему он заигрывает с украинцами? Вот этого я понять не могу. Как можно ругать своё и славить при этом украинский режим? Если ты говоришь о негативе в своей стране, то в 3–5 раз жёстче должен описывать то, что происходит на Украине. Зачем тогда утверждать, что у них там всё хорошо. Ты сам подрываешь доверие к своей критике. Если ты взялся, будь объективен — критикуй тогда уже всё.
Led Zeppelin — это группа, которая быстро деградировала в исполнительском мастерстве. Выдавая всё более оригинальные песни, они как профессионалы-инструменталисты умерли.
— Я понимаю, что вас уже достали этим вопросом. Но тем не менее вы же от своих слов не отказываетесь? А вы сказали, что 80% того, что спето Led Zeppelin, слушать невозможно. The Rolling Stones ни разу не настроили гитары, Джаггер ни в одну ноту не попал.
— Я не так говорил. На самом деле я процитировал Майкла Джексона, который сказал: «Я вообще не понимаю, как Мик Джаггер стал звездой. Ведь этот парень не попал ни в одну ноту». Это сказал Майкл Джексон. Можете его пинать. Киту Ричардсу 100 раз говорили, что у него не настроена гитара. И он придумал отмазку: «Моя гитара расстроена настолько, насколько мне это нужно». Это факты. Led Zeppelin — это группа, которая быстро деградировала в исполнительском мастерстве. Выдавая всё более оригинальные песни, они как профессионалы-инструменталисты умерли. Их образ жизни были притчей во языцех.
Считалось, если участники Led Zeppelin выезжали из гостиницы и она тут же не вставала на капитальный ремонт, то они не были в этом городе, настолько там всё было раздолбано. Это всё здорово и смешно, конечно. К 69-году Пэйдж уже не мог сыграть ни одного соло даже на студии.
— Виной всему наркотики?
— Его по году с иглы не могли снять. Почитайте их историю. Роберт Плант пишет, что, когда Бонэм шагнул в пропасть, все остальные тоже ноги туда свесили. По идее, все 4 должны были пойти туда одновременно. Просто один шагнул. А остальные взялись за руки и сказали: «Пора завязывать». И они смогли остановиться. Все сели на реабилитацию, и никто больше не прикасался много лет к стимуляторам.
— А вам удалось посмотреть сериал «Винил» Мартина Скорсезе?
— Нет, не смотрел.
— В общем, наркотики там употребляют все: глава рекорд-компании, музыканты, даже следователь.
— Чтобы вы поняли, дайте я доскажу. Когда вы выпиваете 100 граммов водки, вам нельзя садиться за руль. Почему? Потому что у вас пропадает мелкая моторика. Все инструменталисты сидят на мелкой моторике. После 100 граммов водки вы играете намного хуже. Вы не успеваете переключать эффекты, не успеваете за музыкой, опаздываете. После бутылки виски человек не в состоянии вообще ничего сыграть. Без бутылки Пэйдж на сцену не выходил. Я на той передаче, после которой пошёл сыр-бор, сказал, что были музыканты, которые всегда относились друг к другу требовательно. И даже приводил пример: когда солист Deep Purple Ян Гиллан был с бодуна и не мог взять ни одну ноту, Ричи Блэкмор сначала прятался за колонкой, а потом вообще ушёл со сцены. Ему было стыдно находиться на одной сцене с этим человеком. Представить, что кто-то из The Rolling Stones ушёл со сцены от стыда за другого, я не могу. Кит Ричардс стоял на сцене и думал, попадает дым сигарет в глаз или нет. По нему видно, это была его основная мысль.
Вы посмотрите видео, где пьяный в дугу или обкуренный лидер группы The Doors Джим Моррисон лежит, свернувшись вокруг стойки микрофона, и встать не может. Что он споёт в этом состоянии? Он может в этот момент только орать, блевать и пукать.
— Неужели у вас не было ни разу такого, чтобы вы выходили на сцену нетрезвым?
— Я ещё со времён работы в ресторане понял, что такое алкоголь и наркотики. Я всё-таки прожил свою юность в Алма-Ате. Там и познакомился с людьми, которые и курили, и пили. Поэтому у меня всегда было к этому негативное отношение. Плюс я ещё играл в футбол. Я был достаточно спортивен. Поэтому во всех коллективах, в которых я работал, я старался ввести сухой закон перед и во время выступления. Мои музыканты не имеют права выпить кружку пива перед выступлением. Когда мне говорят, что Led Zeppelin, The Rolling Stones и прочие — великие, как ты можешь их трогать? Я отвечаю: а вы посмотрите видео, где пьяный в дугу или обкуренный лидер группы The Doors Джим Моррисон лежит, свернувшись вокруг стойки микрофона, и встать не может. Что он споёт в этом состоянии? Он может в этот момент только орать, блевать и пукать. Я всем говорю: ребята, не курите, не пейте. Если вы хотите играть музыку, давайте играть музыку. А 80% той рок-музыки было сыграно в алкогольном или наркотическом состоянии. Как вы говорите в сериале «Винил»: все курят, все нюхают кокаин, жрут какие-то таблетки. Поэтому они увеличивали дозу, чтобы взбодриться и выйти на сцену.
— После того как вы выразили отношение к этим людям, Андрей Макаревич сказал про вас: «Наш Юра всё умеет, только на фиг никому не нужен». Обидно?
— Нет. Только Макаревич сказал это, как тут же американцы (Wicked saints — прим. ред.) взяли и записали мою песню. Если американцы поют мою песню, выходит, я ещё нужен кому-то, помимо миллионов моих соотечественников. Я на 10 языках слышал эту песню.
— Есть ли у нас пятая колонна в музыке?
— Нет, конечно. На эстраде нет никаких колонн. А в обществе есть. И некоторые артисты заигрывают с ней. Когда начались беспорядки на Майдане и полетели мои концерты в Харькове и Днепропетровске, я тогда ещё говорил: когда люди выходят с нацистскими лозунгами на трибуну и вы стоите с ними рядом, не думайте, что вы когда-нибудь сможете их обуздать. Я говорил: это они потом завоюют вас, они вам будут диктовать свои условия. Это законы истории, которые никто не отменял. Также и пятая колонна, если с ней начать заигрывать, то она мелкими шажками подомнёт под себя всех и вся. Это как ЛГБТ-сообщество. В Америке уже командующий сухопутными войсками — открытый гей.
Я из ресторана ушёл только потому, что в этой среде я бы быстро спился. Именно потому, что я по характеру баламут, экстраверт.
— Вы рассказывали мне, что на концерте Стаса Михайлова в Петербурге богатая поклонница выкупила первый ряд и сидела одна. О чём это свидетельствует? В музыке Михайлова есть что-то особенное?
— Это свидетельствует о том, что данная дамочка может продемонстрировать всему «Октябрьскому», что она способна выкупить первый ряд. Это не имеет никакого отношения ни к музыке, ни к текстам песен, ни к исполнительскому мастерству артиста. Так же как и гонорары Шнура не имеют никакого отношения к его исполнительскому мастерству. Это совсем другое. Нет там ничего такого, что может стоить этих денег. Кроме понтов, которые могут стоить любых денег.
— Вы прошли ресторанную школу. Ваши коллеги по цеху — Стас Михайлов и Григорий Лепс — тоже её прошли. Ресторанная работа портит музыканта? Или даёт ему бесценный опыт?
— Я ушёл из ресторанов, чтобы не спиться. Я человек компанейский, люблю разговаривать, общаться. И я понял, что мне в ресторане находиться нельзя. Но у нас были в группе музыканты — настоящие кремни. Их невозможно было заставить выпить. Они жили внутри ресторана, работали музыкантами, но абсолютно не соприкасались с ресторанным миром. Отработали и ушли домой. Я в ресторане был своим человеком, я жил там, занимался чем попало, дурака валял. Это входило в условия моей работы. Я же не мог заставить людей гулять, платить. Для этого мне самому нужно было гулять.
Но, если брать ресторан чисто с музыкальной точки зрения — безусловно, он мобилизует человека и заставляет играть музыку поликультурную. Если тебе нужно исполнять подряд сначала английскую песню, потом армянскую, затем русскую, ты понимаешь, что это разные стили и тебе нужно очень точно их отображать. Чтобы в следующий раз снова пришли люди и заплатили тебе за исполнение. Поэтому, когда ты играешь музыку разных народов и точно соответствуешь этому стилю, у тебя больше шансов заработать много денег. Это очень хорошая школа для того, кто хочет учиться.
Это не наш Лазарев. Киркоров, Лазарев — это всё не наши ребята, а «ихние». Ничего нашего, кроме паспорта, у Лазарева нет.
— И всё-таки про Евровидение. Пусть песня нашего Сергея Лазарева написана греком, англичанином и шведом, номер поставлен греческой командой. Но пел-то песню наш исполнитель Сергей Лазарев. Разве это не здорово, что мы можем не хуже большинства европейских стран? Или эта попытка подстроиться под «евроформат» убивает в исполнителе национальные корни?
— В вашем вопросе есть две ошибки. В самом начале было сказано «наш Лазарев». Это не наш Лазарев. Киркоров, Лазарев — это всё не наши ребята, а «ихние». Ничего нашего, кроме паспорта, у Лазарева нет. Вы сами сказали, что номер ему ставили греки. Мы к нему какое отношение имеем? Молодцы греки, швед и англичанин. С формальной точки зрения, ничего нового он миру не показал. Попал в ноты, но спел ровненько-средненько. Как он всегда и поёт. Нельзя его назвать большим вокалистом. По большому счёту, спел не так, как в своё время пела на Евровидении Селин Дион. Она голосом «подала» песню. А у Лазарева номер был хорошим потому, что молодцы греки. Мы-то при чём? Нашего там ничего нет, кроме денег.
— Получилось, что даже на песенном конкурсе члены европейского жюри стравили Россию и Украину.
— Я в десятый раз говорю: в хартии, которая была прописана, когда конкурс создавался, были установки — объединять Европу. Поэтому никакой политики. Чтобы не дай бог. Даже ни одного слова чтобы не было про политику. Чтобы конкурс был для единения, а не разъединения. Поэтому были исключены даже экивоки в сторону политики. Только радость, счастье, позитив, дружба…
— Это было раньше.
— Это раньше. Все пели на своих родных языках. Все показывали друг другу свою культуру, чтобы быть ближе и понятнее. А победитель получал право на своём языке у себя в стране провести конкурс и тем самым представить свою культуру. Вот что было самое главное, а не какие-то очки, баллы, победа над какой-то страной. Всё это чушь собачья, которая возникла в последние годы. И ещё один момент — о каком профессиональном жюри может идти речь, если нет никаких критериев, по которым жюри должно судить. Эти параметры не были прописаны. Соответственно, членам жюри никто не мог задать вопрос: «Ребята, а что нужно сделать, чтобы вам понравиться?». Конкурсанты представляли, что нужно сделать, чтобы понравиться простому зрителю. Поэтому и делали номера. А что нужно было сделать, чтобы понравиться жюри, никто не знает.
Что оценивало жюри? Красоту, рост, улыбку, скорость передвижения по сцене, громкость голоса, насыщенность аранжировки? Никаких параметров заявлено не было. Поэтому говорить, что это жюри профессиональное, смешно. Отбирался кто попало и как попало. Анастасия Стоцкая ещё во время прогона первого полуфинала тут же стала транслировать себя в Periscope. Как же так: я уже полчаса сижу тут и сужу, а ни одна сволочь об этом не знает — сказала она всему миру. Поэтому что она могла насудить, если думала только об этом? Точно такое же жюри было и в других странах. Они думали о чём угодно, только не о конкурсе. Отсюда такие безумные расхождения: зрители дают 12 баллов, а профессиональное жюри — 0. Значит, это жюри не представляет данную страну. Это какие-то засланные казачки. Такие же стоцкие сидят. Поэтому могут понты проколотить или в знак протеста проголосовать против, будут что-то кому-то доказывать. Могут оценивать так: вот юбка не понравилась мне — и всё. Или не понравилось то, что какая-то конкурсантка красивее, чем она. Параметров же никаких нет.
Поэтому, когда нам пытаются объяснить итоги голосования, получается, что какие-то люди голосовали по каким-то своим, только им понятным критериям и принципам. А вообще, какой-то ерундой мы все занимаемся, обсуждая итоги Евровидения.
Можно подумать, что все песни, которые поёт Киркоров, написаны Киркоровым. Мало кто задумывается, что все песни, которые он поёт, написаны не им, а Газмановым, Алексиным и т. д. Но мало кто знает Алексина.
— Есть хоть что-то позитивное в музыке?
— Общие тенденции нехороши. Я часто говорю: ребята, пока вы не будете работать над авторитетом авторов, они не будут ничего создавать. Сейчас, если вы включаете музыкальную программу, то можете увидеть помпезных, в перьях артистов, а потом в конце идут титры: прозвучали песни. Фррр. Вы даже не успеваете прочитать фамилии. Мало кто задумывается, что все песни, которые поёт Киркоров, написаны не им, а Газмановым, Алексиным и т. д. Но мало кто знает Алексина. Поэтому вы сначала должны создать предпосылки для того, чтобы люди начали творить. А когда люди не творят, вам нечего показывать народу, тогда вы идёте и покупаете телевизионный формат шоу перевоплощений или танцы с дельфинами. Всё это покупные программы. Получается, вам нечего предложить своего. И вы своих авторов загоняете ниже плинтуса. Это всё укладывается в формулу, которую я вывел очень давно: наплоди бездарностей, и рядом с ними твоя посредственность покажется талантом.
— Вы всё мажете одной чёрной краской…
— А что надо делать? Вывести авторов на передний план и всё-таки признать очевидное, что Никита Богословский, написавший песню «Тёмная ночь», более велик, чем те 500 исполнителей, которые эту песню поют. А если вы будете возиться с 501-м исполнителем, как с большой звездой, не упоминая при этом Богословского, то больше никогда не родится Богословский и не напишет «Тёмную ночь». Понятен мой посыл?
— Понятен. Но я вас спрашивал о другом. Есть ли, на ваш взгляд, интересная талантливая молодёжь?
— Я о них не имею ни малейшего представления. Потому что им все пути-дороги перекрыты. Потому что на их пути стоит великий Киркоров и другие «медийные артисты». Киркоров — большой, его много. Он такой важный, он может ходить по сцене и чего-то исполнять. Остальные не имеют права туда тыкаться, чтобы не отнять у него кусочек пирога.
— То есть Киркоров виноват в отсутствии молодых талантов?
— Вы опять всё впрямую воспринимаете. Это образ. Я говорю о том, что есть медийная тусовка. Ладно, бог с ним. Забыли про Киркорова. Когда проходил конкурс «Новая волна», за 10 дней, в течение которых он транслировался, было 2 дня, когда показывали молодых конкурсантов. И их показывали глубокой ночью. Мало кто знает, что они там пели и пели ли вообще. Все эти 10 дней продолжалась большая тусовка для своих. Были вечера Леонтьева, Киркорова и т. д. на конкурсе молодых исполнителей. Когда вы так будете относиться к молодым исполнителям, то их не будет в медийном пространстве.
— На этой грустной ноте…
— Почему же? Весёлая нота.