2 мая 1922 года в Москве зарегистрировали брак Сергея Есенина и Айседоры Дункан
На самом деле, имя Дункан — Изадора. Но из-за фонетической ошибки в русской истории она так и осталась Айседорой.
Познакомились Есенин и Дункан за полгода до свадьбы, 3 октября 1921 г. Причиной поездки Айседоры в разоренную революцией страну, где в гостиничной комнате ее встретили полчища крыс, было желание кардинально перестроить свою жизнь после трагической гибели дочери и сына (автомобиль с детьми и няней упал в пропасть). От этой трагедии она не могла оправиться долгие годы. Погибший 3-летний сын был рожден от Париса Зингера, наследника империи швейных машинок, одного из самых богатых людей Европы. Когда она впервые увидела поэта, то сказала: «Это мой Патрик (погибший сын) в его 27 лет».
В Москве, еще до встречи с Есениным, она организовала школу танцев для детей-сирот. У Дункан появляется грандиозный план — вывезти советских учениц на гастроли к себе на родину в Америку! В апреле 1922 г. она дала телеграмму в США своему импресарио Юроку. Тот согласился организовать турне. Но против выступило правительство большевиков: а что если дети не захотят возвращаться? А чтобы задобрить заокеанскую звезду, которую мировая пресса называла «гениальной босоножкой» и «ожившей античной статуей», дали разрешение на выезд Есенину, ее новоиспеченному мужу.
Первый брак в 45 лет
Это был ее первый официальный брак за 45 лет жизни. До этого она, убежденная феминистка, говорила: «Я поклялась, что никогда не позволю себя унизить (браком) и довести до этого постыдного состояния. Я свято сдержала эту клятву, хотя это стоило мне разрыва с матерью и всеобщего осуждения». После свадьбы с Есениным Дункан оправдывалась: «Не думайте, что во мне говорит влюбленная девчонка, нет — это преданность и материнская заботливость (о Есенине)». Она не показывала вида, что ее заботит 17-летняя разница в возрасте с мужем.
Так ли это было на самом деле? Любовь Белозерская-Булгакова вспоминала свой разговор с Айседорой:
«Я сидела рядом с Дункан и любовалась ее руками. И вдруг, совершенно внезапно, она спросила меня по-французски:
— Мы вместе смешная пара!
Мне показалось, что я ослышалась, до того в ее устах вопрос был невероятен. Я ответила:
— О, нет, наоборот...».
Сразу после росписи, по воспоминаниям Мариенгофа, Дункан веселилась: — Свадьба! Свадьба! Первый раз в жизни у Изадоры законный муж!.. Теперь я — русская толстая жена!
«Отношение Дункан ко всему русскому было подозрительно восторженным. Порой казалось: эта пресыщенная, утомленная славой женщина не воспринимает ли и Россию, и революцию, и любовь Есенина как злой аперитив, как огненную приправу к последнему блюду на жизненном пиру?
Ей было лет 45. Она была еще хороша, но в отношениях ее к Есенину уже чувствовалась трагическая алчность последнего чувства», — вспоминала Н. В. Толстая-Крандиевская.
«Европа — такая гадость!»
Когда Есенин декламировал свои стихи, Дункан, понимавшая лишь немногие русские слова, слушала, как завороженная, повторяя: «Есенин — гений». Летом 1921 г., когда она приехала в Россию, здесь хоронили Александра Блока. Поэт умер от голодного истощения. Айседора была уверена, что, если Есенин хоть на время уедет за границу, так она убережет его от революционных невзгод. Есениным же двигало любопытство. Но, очутившись за границей, он быстро в ней разочаровался: «Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет. Здесь жрут и пьют, и опять фокстрот. Человека я пока ещё не встречал и не знаю, где им пахнет. В страшной моде господин доллар, на искусство начхать — самое высшее — музик-холл... Здесь всё выглажено, вылизано... Птички какают с разрешения... Пусть мы нищие, пусть у нас голод, холод и людоедство, зато у нас есть душа, которую здесь за ненадобностью сдали в аренду под смердяковщину». (1922 г., из письма Есенина Сахарову).
А вот что поэт писал Мариенгофу: «Знаете ли Вы, милостивый государь, про Европу? Во-первых, Боже мой, такая гадость, однообразие, такая духовная нищета, что блевать хочется».
Есенин сочинил частушку:
«У Европы рожа чиста
Не целуюсь с ею!
Подавай имажинисту
Милую Расею...!»
Не забыл поэт приложить и Америку, где провел несколько месяцев:
«В мать тебя, из мати в мать,
Стальная Америка!
Хоть бы песню услыхать
Да с родного берега»
Дункан из-за страха бегства Есенина контролировала каждый его шаг. На обычную прогулку по городу отправляла с ним (вернее, за ним следом) либо свою помощницу, либо переводчицу. Иногда Есенину удавалось избавиться от «хвоста», и Айседора не находила себе места. В какой-то момент поэт не выдержал и написал ей записку: «Милая Изадора, я больше не могу».
Они побывали в Германии, Бельгии, Франции, Италии, США. Но получалось, что телом он был за границей, а душой — на Родине.
Роман с Дункан и возможность побывать на Западе еще ярче высветили главную любовь Есенина — к России.
Интересно в этом смысле наблюдение журналиста Александра Кусикова:
«В 1922 году мы встретились с Есениным за границей. Но запад и заокеанские страны ему не понравились... Безграничная, порой слепая, есенинская любовь к России, как бы запрещала ему влюбляться...Любовь к России все заметнее и заметнее претворялась в заболевание. В болезнь страшную, в болезнь почти безнадежную...»
Из долгого, более года, свадебного заграничного путешествия, Есенин и Дункан вернулись в августе 1923 г. Мариенгоф позже вспоминал слова поэта по приезду: «знаешь, когда границу переехал — плакал... землю целовал... как рязанская баба...».
«У нее душа наша»
В России Есенин и Дункан расстались. Но вспоминал он об Айседоре с неизменной теплотой. Владимир Чернявский, повстречавший Есенина в Ленинграде в 1924 г. записал: «...Его еще очень трогала эта любовь (Айседоры к нему) и особенно ее чувствительный корень — поразившее Дункан сходство его с ее маленьким погибшим сыном. Есенин говорил: "Ты не говори, она не старая, она красивая, прекрасная женщина. Но вся седая — вот как снег. Знаешь, она настоящая русская женщина, более русская, чем все там. У нее душа наша, она меня понимала..." Но ревность Дункан утомила его, он бежал от нее».
После возвращения поэту оставалось жить два года с небольшим. Многие исследователи полагают, что если бы он остался за границей, то избежал бы скорой смерти. Большевики закручивали гайки все туже, при новой власти нужно было быть не русским, а советским поэтом. Недаром после гибели Есенина его произведения запретят на многие годы. А при жизни на него было заведено 13 уголовных дел по надуманным предлогам. Приходилось срываться из Москвы на Кавказ, чтобы избежать ареста, менять места ночевки. Официальная версия гибели Есенина — самоубййство — была встречена его друзьями и родственниками в штыки. Они твердили: инсценировка, поэта убили.
Дункан после гибели Есенина из России пришла бумага о небольшом наследстве, от которого она отказалась в пользу мамы и сестры поэта. Айседора пережила поэта на 2 года — она погибла в 1927 г. в Ницце в своем автомобиле.
Парадокс заключался в том, что у гениального русского поэта, родом из рязанских крестьян, вдовой оказалась американка, которая, при первой встрече же назвала его «angel» и до последнего дня не могла забыть кудрявую голову, лежащую у неё на груди, небесно голубые глаза и ее желание — укачать этого маленького золотоволосого ребёнка, чтобы он наконец отдохнул.