Экс-супруга Армена Джигарханяна спустя 3 года после громкого развода в интервью АиФ.ru рассказала о том, как поднимала актёра и режиссёра после инсульта и что явилось причиной их скандального расставания.
Владимир Полупанов, АиФ.ru: — Виталина, готовясь к беседе с вами, решил посмотреть телепрограммы, посвященные теме вашего развода с Джигарханяном. Скажу прямо, меня хватило ненадолго, всё не посмотрел.
— Боже упаси (смеётся).
— А я не смотрела эти шоу, я в них только участвовала. Мы с Арменом Борисовичем принципиально не ходили ни на какие съёмки и ни в чём подобном не участвовали. Хотя нас часто приглашали.
— Зачем же вы пошли на телевидение после развода?
— Когда эти программы стали штамповать как на конвейере и в них начали поливать меня грязью, я пошла защищаться. Всегда рассматривала это как площадку для публичной защиты. Выпуски, которые построены на поливании меня грязью, почему-то имеют хорошие рейтинги. Потом меня зовут защищаться, рассказывать, что я думаю по этому поводу. К сожалению, история получается совсем не про Армена Борисовича. Не про то, что он на самом деле должен олицетворять.
— Это точно. Теперь, когда страсти улеглись, вы не предпринимаете попыток связаться с Джигарханяном, объясниться?
— Это невозможно из-за состояния его здоровья. Армен Борисович серьёзно болен.
— Вам хотя бы известно, где и как он живёт сейчас?
— Ему поменяли номера телефонов, а потом и вовсе отобрали их, чтобы он не мог ни с кем связаться. Он одинокий пожилой человек с большим количеством болезней. Ему нанимают сиделок, которые постоянно меняются. Говорят, что и настоящие друзья у него бывают очень редко. Его полностью изолировали от привычного круга общения. А он общался с известными и значимыми людьми культуры. И не только культуры. Все эти люди потеряли к нему доступ. Хочу сразу пояснить, что он всегда может вернуться в квартиру, из-за которой и разгорелся скандал. Эта квартира была приобретена для нашего совместного проживания. И ремонт был сделан с учетом пожеланий комфорта и личных привычек Джигарханяна. Кроме того, он в ней до сих пор прописан. Но его мне вряд ли отдадут. Потому что тогда весь этот бандитизм вылезет наружу. История на самом деле страшная.
— Что это за люди, которые изолировали известного человека? И почему они решили свести счеты с вами?
— Это мелкие бизнесмены, которые много лет знакомы с Джигарханяном. Когда у них возникали проблемы с бизнесом, Армен Борисович говорил: «Это мой сын, это мой племянник». Эти люди долгое время занимались его имущественными и финансовыми вопросами. Он человек доверчивый. Один из примеров: во время его развода с предыдущей супругой Татьяной Сергеевной Власовой вдруг всплыл список объектов недвижимости, которые, как она считает, были нажиты во время их совместного проживания с Джигарханяном. Но Армен Борисович об этой недвижимости (квартира за городом, гаражи, дача) даже не знал. Оказалось, что один из приближенных к нему людей продал всё это в разные годы по доверенности. Джигарханян и о сделках ничего не знал. И был сильно удивлён, что это у него было. Это при мне всё происходило. Могу как свидетель это подтвердить.
— С чего начался ваш конфликт?
— В том-то и дело, что у нас не было ссоры, никаких претензий Армен Борисович мне не предъявлял. Просто люди, его окружавшие, воспользовались состоянием его здоровья, спровоцировали ситуацию, чтобы меня посадить в тюрьму, а затем отобрать у меня имущество. Я это так рассматриваю. Имущество мы с Арменом Борисовичем не делили, поскольку ни претензий, ни исков от него ко мне никогда не поступало. Так что конфликт у меня с посторонними людьми. У него самого нет ни здоровья, ни внутренних сил этому противостоять.
— Сколько лет вы состояли в официальном браке?
— Полтора года. Он поздно решил разводиться с предыдущей супругой, процесс развода продолжался несколько лет. Я его не торопила. У меня не было цели выйти за него замуж. Честно говоря, я и не думала, что он на мне женится. Он сам принимал решение. Поэтому только в начале 2016 года я стала его официальной женой. И была ею до осени 2017-го, когда произошла вся эта трагедия.
Познакомились мы в 2001-м. А гражданским браком стали жить примерно с 2010 года, после его второго инсульта. Тогда у нас были скромные жилищные условия. Я уже рассказывала, что это была однокомнатная квартира в Глухове (Красногорский район Подмосковья — Ред.). Оттуда было непросто добираться на работу в театр. И мы купили квартиру на Рублёвском шоссе, в которой я сейчас живу. Это и стало поводом для этой грязной истории.
— В последних интервью Джигарханян жаловался на то, то ему негде жить. Это правда?
— Неправда. Друзья обещали, что они купят ему квартиру. Чем дело кончилось, не знаю. Его долго перевозили с одной съёмной квартиры на другую. Это, собственно, еще сильнее угробило его здоровье. Мне еще 10 лет назад врачи сказали, что, если мы не хотим превратить его из деятельного человека в овощ, ему не нужны никакие стрессы, нельзя кардинально менять условия жизни, таскать с одного места на другое.
У него была привычная и комфортная жизнь. Когда я не обнаружила его дома, написала заявление о похищении. И это правда было похищением. Потому что он многого уже не понимает. Ему что говорят, он так и воспринимает. Недавно видела свежие фото Армена Борисовича. К сожалению, они подтверждают все мои худшие опасения: его состояние крайне тяжелое и уже необратимое, к сожалению. На фотографиях у него отсутствующий взгляд. Либо ему всё равно, кто с ним рядом находится, либо он не очень понимает, кто эти люди. Думаю, это его и спасает в данной ситуации.
— Говорили, что к Джигарханяну вернулась его предыдущая супруга Татьяна Власова. Вы что-то знаете об этом?
— У меня нет к Джигарханяну допуска. Но мне кажется, что это одна из тех историй, которые придумываются специально для телешоу.
— Вы рассказывали, что Джигарханян допустил в театре несколько финансовых ошибок, которые вам пришлось исправлять. Что за ошибки? И про свою реальную роль в театре можете поведать?
— До того, как я стала директором его театра, Армен Борисович был и художественным руководителем, и финансовым директором в одном лице. Он не разбирался в бухгалтерии и очень не любил заниматься финансовыми вопросами. Поэтому чаще документами занимались его заместители. До моего прихода в театр (я это обнаружила в 2015 году) в течение трёх лет не платились налоги и отчисления в Пенсионный фонд. В результате накопилась задолженность в 26 млн рублей. Чтобы вы понимали, годовой бюджет театра, то есть средства которые выделялись на его содержание, — 73 млн рублей. По идее, Департамент культуры должен отслеживать, но по какой-то причине не делал этого.
Когда я вступила в должность директора и стала разбираться с делами, была удивлена, почему не было никаких претензий, предупреждений. Почему не прислали проверку? Можно было раньше урегулировать этот вопрос и не накапливать такой долг. Когда в Департаменте культуры появился новый руководитель, Армена Борисовича вызвали на разговор. Я пошла с ним. К тому времени в театре я работала уже 8 лет, сначала концертмейстером, потом заведующей музыкальной частью. И уже всё хорошо знала: проблемы, отношения, характер Джигарханяна, что вообще там происходит.
Меня назначили директором не в качестве поощрения. Думаю, кроме меня просто никто бы не взял на себя эту ответственность. С таким долгом. За годы, что я руководила, мне удалось погасить долги. Я так организовала работу, что театр стал зарабатывать в два раз больше, чем зарабатывал, без спонсоров, без дополнительного финансирования. Деньги шли на погашение долгов, повышение окладов актеров.
— Когда вы ушли с должности директора, никаких долгов не было?
— Оставался небольшой должок. Но меня уволили скоропостижно. Ссориться я ни с кем не собиралась, не держалась за эту работу, она не была мечтой всей моей жизни. Дело в том, что я вступила в должность в июле 2015-го, а уже в сентябре выяснилось, что нам нечем платить людям зарплату. Вообще не было денег. По закону директор театра не имеет права не платить зарплату. Любой сотрудник имел право подать на меня в суд. Неважно, что денег нет. Важно, что я не плачу. И тогда я взяла деньги со своего личного счета, перевела в рубли. Наши бухгалтеры внесли эти деньги на счета театра. Зарплату мы выплатили. Но мои деньги мне вернули частично. Но на момент моего увольнения задолженность передо мной составляла 600 тысяч рублей. Их мне не вернули до сих пор.
— Обидно?
— Не то слово.
— Будете судиться?
— Нет, конечно. Честно говоря, не очень верю в такие решения. Просто хочу сказать, что театр мне остался должен.
— На вас заводили несколько уголовных дел. С чем они были связаны?
— Меня хотели посадить в тюрьму за мошенничество, но в этих заявлениях, написанных от имени Джигарханяна, было отказано по причине отсутствия доказательств и состава преступления. Искали, что я украла у Армена Борисовича, что украла в театре. Никаких документов, свидетельствующих о моем мошенничестве, так и не нашли, но я боялась какого-то подлога. Читала показания Джигарханяна. Там нет ничего, что можно хоть как-то подтвердить. Он не понимал, что говорит. Например, там были показания его и его друзей о том, что квартира на Арбате принадлежала мне. Бред! Это его имущество с бывшей супругой, которое они продали и деньги разделили поровну.
— Адвокат утверждал, что вы снимали деньги со счетов Джигарханяна и переводили себе.
— Я всегда действовала по закону. Никогда не снимала без него и без его ведома. Я привозила его в банк, он подписывал бумаги и снимал столько, сколько нужно. Никогда не делала что-то от его лица по доверенности. Всё с ним и, как правило, с его юристами.
Проверили все документы за последние 10 лет. Не нашли никаких подтверждений моей вины. Моему папе пришлось ехать на Украину, чтобы собрать документы, подтверждающие, что у моей семьи тоже было нажитое имущество, сбережения. Чтобы доказать, что я не какой-то нищий человек.
— С вас сняты все обвинения или суды продолжаются?
— Остался один гражданский иск. Армен Борисович продал свою долю квартиры на Арбате некоему бизнесмену (Юрию Растёгину, — Ред.). Когда происходила сделка купли-продажи (мы уже тогда купили квартиру на Рублёвском шоссе), Армен Борисович очень торопил меня с ремонтом. И в счет покупки доли квартиры на Арбате покупатель одолжил мне под расписку 2 млн рублей на ремонт. Но потом бизнесмен решил передумать и вчинил мне иск на 2 млн, как будто бы я взяла у него эти деньги в долг.
— Вы сказали, то жили с Джигарханяном какое-то время в однокомнатной квартире в Глухове. Как так получилось?
— У него тогда была только половина квартиры на Арбате и домик в Америке, который его бывшая жена Татьяна Сергеевна то продавала, то передумала продавать. Армен Борисович понимал, что бывшая жена может в любой момент приехать в Москву. Он не хотел с ней видеться. И мы с ним жить вместе в квартире на Арбате не собирались. В этот период мы жили в однушке в Глухове. Когда нужно было вызвать врача, скорую помощь, мне действительно было неловко, что Джигарханян живёт в таких условиях.
И было очень неудобно, он хотел жить ближе к своему театру. Бывало, мы мотались из Глухова в театр и обратно по несколько раз. Один дома он сидеть не любил, у него депрессия начиналась.
— Он до сих пор прописан в квартире, где вы живете?
— Да.
— И имеет право на половину этой квартиры?
— Он там только прописан. Это моя собственность. Зная, что у него есть законный наследник в лице пасынка Степана, он решил полностью квартиру переписать на меня. В 2015 году, еще до нашей свадьбы, он составлял завещание. Я его тогда спросила: «Может быть, ты что-то хочешь оставить Стёпе?» «Ни в коем случае», — сказал он. Чтобы ни у кого не было никаких вопросов после его смерти, он настоял, чтобы я оформила эту квартиру только на себя.
— У меня в голове не укладывается. Известный и всеми любимый актёр. Без квартиры, одинокий?
— Со мной он не был одиноким. Чего и кого ему не хватало? Он был очень занят на работе. В театр ездил каждый день. Иногда даже в выходные. При этом много общался с разными людьми. 3-4 раза в месяц мы обязательно встречались с его знакомыми, обедали, ужинали в ресторанах. Нечасто, но ходили на концерты оркестра Валерия Гергиева, на премьеры спектаклей в тот же «Ленком». Мы вели довольно активный образ жизни. Но большую часть времени мы были заняты работой.
— Когда он последний раз выходил на сцену в спектакле?
— Думаю, это был конец сентября — начало октября 2017 года. Он два раза в месяц играл роль Сенеки в спектакле по пьесе Радзинского «Театр времен Нерона и Сенеки». А после его дня рождения 3 октября началась вся эта история.
— Есть ли у вас сегодня мужчина?
— Это секрет.
— А ваш якобы роман с Прохором Шаляпиным — что это было? Ради шоу?
— Я не тот человек, чтобы делать вид, что у меня роман, ради шоу. Наши отношения не переросли в роман. Когда стали больше общаться, оказалось, что мы разные люди. У нас разный круг общения. И всё само собой сошло на нет.
— Есть ли у вас сегодня работа?
— Меня совершенно неожиданно еще до пандемии пригласили в один очень интересный проект, который имеет социальную и просветительскую направленность. За это время я успешно прошла испытательный срок и продолжаю работать. Но этот проект пока не публичный, я его не афиширую.
— После развода вы почти 3 года не работали?
— Все суды и допросы не так давно закончились. К тому же у меня ещё есть один незакрытый вопрос с одним из друзей Армена Борисовича. Я никогда ни о чем не прошу, никому не навязываюсь и не собиралась быть проблемным сотрудником. Когда всё утряслось, я дождалась своего счастливого предложения. И очень благодарна сотрудникам ТВ, которые звали меня на телевизионные эфиры, несмотря на то, что они часто были спорными, за поддержку в то неприятное для меня время.
— А чем вы занимались до работы в театре?
— До работы в театре я училась в ассистентуре еврейской академии, затем преподавала там на кафедре фортепиано. Параллельно работала в очень хорошем бизнес-центре музыкантом, пока Армен Борисович не поставил условие работать только в его театре. Работая в театре, я регулярно выступала с концертами как пианистка: брала в аренду зал, например Дом музыки, где раз в полгода играла. Год назад у меня уже были подписаны договоры, оплачена аренда двух залов: в храме Христа Спасителя и Доме кино. Но вдруг по какому-то звонку из какой-то инстанции мне запретили там работать. Предлоги были надуманные: проверка МЧС. В субботу. Руководители этих площадок мне сочувствовали, видно было, что им неудобно.
— Чувствуете ли вы свою вину за то, что Джигарханян сегодня в таком состоянии?
— Я много раз об этом думала. Журналисты и редакторы ток-шоу говорили мне: «Ну покайтесь». Я отвечала так. Я положила на это всё, бросила карьеру, столько всего сделала для Армена Борисовича. 10 лет назад после тяжелейшего инсульта он был полностью дезориентирован. И я в течение двух лет поднимала его, вернула на сцену. Он ведь 10 лет не играл. И вышел снова. В его возрасте это чудо. Мне врачи говорили, что если он будет в тонусе, в режиме, в театре, то проживет ещё много лет. Это было целью моей жизни. Всегда хотела, чтобы он был самым лучшим, достойным. Положила на это половину своей жизни: с 21 до 38 лет. Это целая сознательная жизнь женщины, лучшие годы, основная часть. Хотела, чтобы он был счастлив, чтобы его театр имел высокий статус, чтобы туда пришли известные артисты. Это всё получилось. Когда любишь человека, всегда хочешь, чтобы в первую очередь ему было хорошо и комфортно. Я и жила этими эмоциями. До тех пор пока люди не воспользовались мнительностью больного пожилого человека. Никто же не стал проводить экспертизу состояния его здоровья. А мы писали много ходатайств, чтобы такая экспертиза была проведена. Это могло бы оправдать его странное поведение.
— В чем странное?
— Вдруг объявить, что его законная жена у него что-то украла, после 10 лет совместной жизни. После всего, что я для него сделала.
— Репутация у вас сильно подмочена. Обидно?
— Меня в этой ситуации расстраивает не моя репутация. Она какой была, такой и осталась. Как можно испортить то, что безупречно? Я доказала свою порядочность документально на допросах. Мне кажется, что этого достаточно. Джигарханян был кумиром нескольких поколений, одним из самых мудрых актёров. Я читала его интервью 20-летней давности. Он очень интересно говорил, цитировал греческих философов, классиков мировой литературы. Обидно, что повод для его последних появлений на телевидении — «жена всё украла». У него в больнице брали интервью, он уже был в тяжелом состоянии. Как можно было его показывать в таком виде? Он уже был не в себе, не тот человек, которого я знала.
Когда выяснилось, что меня оболгали, никто ведь не извинился. Обидно не это, а то, что для него это крах. Поймите меня правильно, я найду свое место в жизни, я уверена в своих силах, у меня 2 высших образования. Люди, с которыми я работала и работаю, знают, что со мной можно иметь дело. А он больше не вернётся. У него нет шанса реабилитироваться. Всё закончилось бытовым позором. Для меня это самая большая трагедия.
— Если бы у вас была возможность встретиться с Джигарханяном, что бы вы ему сказали?
— Я бы ничего не стала говорить, а собрала бы все свои силы и постаралась сделать что-то такое, что изменило бы финал этой истории, сделало его достойным этого великого актёра и режиссёра.