Вилле Хаапасало: весь мир погибнет, но из руин поднимется русский пенсионер

Снега и медведи

Сергей Грачёв, «АиФ»: Вилле, вас теперь нечасто можно увидеть в кино, в театре вы тоже не играете. Почему? 

Вилле Хаапасало: У меня в своё время пропал интерес к театру, хотя сейчас он возвращается. Российское кино также воодушевления не вызывает. Так что последние несколько лет я плотно занимаюсь документальным проектом, связанным с путешествиями по России. Для меня это честнее.

- И на какие деньги вы это делаете?

- Заказчик проекта - европейское Сообщество телеканалов «Культура». Мы сняли уже 40 программ. Планируем ещё 20. Проект закупили практиче­ски все страны Европы, рейтинги сумасшедшие, уже три года мы получаем различные призы. Мне доверяют, сценария не требуют - это чисто автор­ский проект. Я не журналист, не учёный. Я обычный деревенский чувак, который пытается рассказать европейцам о том, как и чем живут россияне. Европейцам это оказалось жутко интересно. Большинство из них ведь до сих пор свято уверены, что за пределами Москвы и Петербурга в России никакой жизни нет. Только тайга, снег... 

Недавно в Финляндии я выпустил книгу «Мои первые 10 лет в России». В ней я откровенно рассказал всё, что происходило со мной, что видел и с чем сталкивался в вашей стране в период с 1991 по 2001 год. Когда моя мама прочитала её, она долго молчала, а потом сказала: «Странно, что ты ещё жив». В Финляндии книга побила все рекорды - сейчас выходит уже четвёртый её тираж. Это не говорит о том, что я хороший писатель. Это говорит ровно об одном: людям интересно, что происходило и происходит в России. Интересен взгляд иностранца, который приехал на руины Советского Союза и попал в водоворот лихих 90-х. Так получилось, что в силу своей открытости и любопытства я прошёл через многое. Было много плохого. Три раза я пытался покончить с собой. В общем, есть о чём рассказать.

- Вы сказали, что в представлении европейцев Россия - это снег и медведи. А разве эти стереотипы не ушли в прошлое?

- Не-е-ет! А кто их разрушит?! Информация о России, которую я вижу в европейских СМИ, носит преимущественно негативный характер и, как правило, касается каких-то социально-политических вопросов. Ко мне до сих пор в Финляндии подходят люди и задают странные вопросы из серии «Бродят ли по российским улицам медведи?» Я даже не знаю, как на них реагировать. То есть в головах европейцев вполне укладываются представления о медведях на Красной площади, но не укладываются какие-то реальные и обыденные вещи. Например, они не понимают, почему кто-то в России совершенно безнаказанно может ездить по встречке. Объясняешь: «Потому что это чиновники, они торопятся». В ответ - непонимание полное. Попробуй чиновник проехать по встречке где-нибудь в Париже - народ поперёк дороги ляжет, но не позволит этого сделать. Русские в этом смысле уникальны: боятся власть имущих, многое им по­зволяют. Ну так исторически сложилось. В России ведь даже не 70 лет рабства было, а все 700. Терпеливый народ. У финнов такого терпения и верноподданничества и в помине нет. У нас там всё-таки правовое государство. Купишь машину - и, если она стоит больше 20 тысяч евро, на следующий день по звонку бдительного соседа к тебе приедет налоговая проверять, на какие шиши ты сделал покупку.

Другой мир

- Возвращаясь к вашему документальному проекту о России: с какими проблемами вы чаще всего сталкиваетесь в поездках?

- Главная проблема - куда бы мы ни приехали, всегда находятся две категории людей. Одни начинают взахлёб, показушно рассказывать, как им замечательно живётся, как они всем довольны и пр. А другие хаят всё и вся. Говорят: «Идём, мы тебе такое г...о за углом покажем!» А мы не хотим снимать ни тех, ни других. Мы ищем встречи с нормальными людьми, которые пытаются жить нормальной жизнью, пусть даже не в самых нормальных условиях.

Я счастливый человек - объездил Россию вдоль и поперёк уже несколько раз, но до сих пор не устаю делать для себя открытия. Например, когда-то я был на Чукотке с премьерой фильма. Мне показали город, я представил зрителям фильм и уехал. Вроде бы осталось ощущение, что Чукотку я видел. Оказывается, нет. В рамках этого проекта мы добрались до тундры, четыре дня жили с чукчами в ярангах, охотились на китов. Это фантастика, другой мир!

- Извините, но на китов, кажется, охота запрещена.

- Запрещена. Но для мест­ного населения - чукчей - сделано исключение. Они могут охотиться традиционным способом - с помощью гарпуна. Только представьте: 12-тонную тушу кита вытаскивают на берег, собирается вся деревня, и через полчаса от туши не остаётся ничего. Для местных это мясо бесплатное. Охотники получают зарплату от государства. Я поднимал с ними тему охраны китов, говорил, что множество людей в мире осуждают этот промысел. Они говорят: «А что мы будем есть? Кругом вечная мерзлота, ничего не растёт».

- А у вас нет ощущения, что страна загибается?

- Страна-то, может быть, и загибается, а народ - нет. Чем беднее жизнь, чем жёстче условия, тем сильнее инстинкт выживания. Если на пути русского человека не встают алкоголь, наркотики, он способен так вывернуться, чтобы выжить! Как-то мы с друзьями писали повесть, где была такая мысль: если случится ядерная война, то весь мир погибнет, а в России из руин поднимется русский пенсионер. Какая-нибудь бабушка вылезет, отряхнётся и пойдёт сажать картошку. Я видел этих бабушек. Их не сломит ничто!

Смотрите также:

• Дина Рубина: «Я уехала из России, чтобы оставить о ней хорошие воспоминания» →
• Карен Шахназаров: «На самом деле, в нашей стране никто не хочет порядка» →
• Сергей Урсуляк: мы протрепались 20 лет, а могли бы жить в другой стране →