29 января (10 февраля по новому стилю) 1890 года в Москве в еврейской семье художника и пианистки родился будущий лауреат Нобелевской премии по литературе Борис Пастернак. Поэт рос в кругу интеллигентных друзей родителей: художников, музыкантов, писателей. В детстве он встречался с Левитаном, Серовым, Врубелем, Скрябиным, Рильке, Поленовым, Коровиным, Ключевским и многими другими талантливыми известными людьми. Пастернак говорил, что с 23 февраля 1894 года он помнил себя «без больших перерывов и провалов». Этот день ему запомнился тем, что в гости к Пастернакам приехал Лев Николаевич Толстой, чтобы послушать музыку. За роялем сидела мать Бориса Розалия Пастернак.
Художественные способности у юного Пастернака проявились рано, он увлекался музыкой и даже написал несколько сонат для фортепиано.
Раскат импровизаций нёс
Ночь, пламя, гром пожарных бочек,
Бульвар под ливнем, стук колёс,
Жизнь улиц, участь одиночек.
Уже в десять лет Борис Пастернак понял, что значит быть евреем: его не зачислили в первый класс, несмотря на то, что мальчик успешно сдал вступительные экзамены. Всё дело в том, что Московская Пятая гимназия, куда хотели отдать учиться мальчика, строго следовала пропорциям: не больше 10 евреев на 345 учеников. К счастью, на следующий год в школе освободилось место, и Борис был зачислен сразу во второй класс.
К самым переломным моментам в своей жизни Борис Пастернак относил случай, который произошёл с ним на праздник Преображения Господня 6 августа 1903 года. В этот день он случайно упал с лошади и чудом остался жив. Пастернак сломал бедро, из-за чего всю жизнь хромал, но старался это скрывать. Вспоминая об этом случае, он писал, что, очнувшись в гипсе, «всё переживал и повторял ритмы галопа и падения — и впервые открыл для себя, что слова тоже могут подчиняться музыкальному ритму». Этот день Пастернак называл преображением: он проснулся поэтом и музыкантом. И если знать о музыкальном детстве и юности писателя, то становится понятным, откуда в его стихах и прозе такая мелодичность языка.
Отец Бориса Леонид Осипович Пастернак считал, что «если человеку дано, он и сам выберется». Не сразу после школы, но будущий лауреат Нобелевской премии «выбрался» на историко-филологическое отделение Московского университета, где начался отсчёт его поэтического опыта.
Я жизнь в стихах собью так туго,
Чтоб можно было ложкой есть.
Поэзия оказалась для Пастернака самым доступным способом привести к гармонии свой внутренний мир. Он стремился, чтобы каждое стихотворение содержало новую мысль, новую картину, вот почему строки его произведений приводят в действие воображение читателя.
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моём веку.
Не только по оценке самого писателя, но и по отзывам литературных критиков, вершиной творчества Бориса Пастернака признают роман «Доктор Живаго». Эту книгу называют одновременно и «гениальной неудачей», и «полным провалом», и «главным романом XX века», о ней говорят как о книге, ради которой Пастернак родился и которая стоила ему жизни. Это роман о революции, в котором осмысливается её итог, с помощью символизма говорится о её первопричинах. Герой книги сделал то, чего не смог сам Пастернак: уехал из страны сразу после революции и не сотрудничал с новой властью. В Советском Союзе книгу печатать, естественно, отказались. «Не читал, но осуждаю!» — под таким названием вошла в историю кампания, направленная против антисоветского романа «Доктор Живаго», который был выпущен за границей. В нашей стране книгу опубликовали спустя 33 года.
23 октября 1958 года Пастернаку присудили Нобелевскую премию «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа». Реакцией на Нобелевскую премию стало исключение Бориса Пастернака из Союза писателей СССР, некоторые из его «друзей»даже попросили лишить Пастернака советского гражданства. Вскоре после этого опальному писателю был поставлен диагноз рак лёгких, и 30 мая 1960 года Борис Пастернак скончался дома, в окружении родных. Последние дни он провёл в кругу семьи, подводя итоги жизни и размышляя о своей непростой судьбе: мировом признании, испорченных отношениях с друзьями и полной неизвестности на родине.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.