Народному артисту, старейшему актеру МХТ им. Чехова Станиславу Любшину 6 апреля исполняется 90 лет. В честь большого юбилея он выйдет на сцену 22 апреля в премьерном спектакле «Третий звонок, господа!» — по мотивам произведений Александра Куприна.
Вместе с юбиляром в постановке молодого режиссера Кирилла Вытоптова примут участие Евгений Киндинов, Александр Семчев, Николай Чиндяйкин. «История о приюте для одиноких пожилых артистов — это вряд ли первое, на что вы захотите пойти в свободный вечер, — интригует постановщик. — Но то, с каким азартом, смелостью и самоиронией старшее поколение мхатовских артистов играет этот сюжет, пропустить решительно нельзя».
А пока юбиляр готовится к премьере, aif.ru предлагает вспомнить знаковые моменты его жизни.
Первый поход в театр
В шестом классе Станиславу за хорошую пионерскую работу вручили билет на спектакль в Московский театр транспорта. Семья жила бедно, одеть порой было нечего. Но от двоюродного брата достались Стасику сапоги на подковах — 45 размера (а у него 33-й!). Что делать — надел он огромные сапоги. Пришел в театр.
«А со сцены говорят: пойдешь прямо — плохо, налево — еще хуже, направо — совсем ужас! — делился спустя годы актер. — Я тогда многого не мог объяснить, но… От фальши меня прям покоробило. Вскочил со своего места — и прочь из зала! Только подковы гремели в тишине. Весь зал повернулся и смотрел, как уходит ребенок. Потом уже понял: актеры были искусственны, играли, как клоуны, и думали, дети будут смеяться. А ребенок всегда чувствует и правду, и ложь».
Самый крупный провал
Из всех ролей, что сыграл за свою жизнь Любшин, провалил он по большому счету только одну. Учась в кислородно-сварочном текхникуме, Станислав занимался художественной самодеятельностью, и однажды его попросили сыграть на утреннике… Деда Мороза. И вот пришел он, худой, к детям на елку, нацепил бороду… А дети как заплачут! «Ну, все, провалился!» — подумал он. И все оставшееся время, что шло представление, ждал, когда уже этот позор закончится.
Только если как Козловский!
Надумав поступать в театральное, решил посоветоваться с родителями. «У соседа тогда телевизор КВН был, с линзой, — вспоминал Любшин. — Когда люди в квартире ходили, вода в линзе колыхалась, и артисты на экране были в полоску. И вот сидят отец с матерью, смотрят телевизор. Иван Козловский поет. За ним — хор. А тут я со своей идеей: "Мам, пап, я бы хотел попробовать в театральное…" Мать почему-то заплакала. А отец молчал, молчал. И, показав на Козловского, выдал: "Если будешь, как он — ступай! А если как те, что за ним, — не надо"».
Прошло время. Любшин пришел на радио записывать стихи. А Иван Семенович пел там романсы. В перерыве сели оба в коридоре, и Станислав ему свою историю с телевизором рассказал. Козловский выслушал и говорит: «Ну, передай маме с папой, что ты лучше меня». И рассмеялся.
Первый успех в кино
Вообще-то в детстве Любшин мечтал стать летчиком. Или разведчиком. Спортом занимался, готовился. Но брат, физически более крепкий, медкомиссию не прошел. И Стас не решился.
Однако, когда началась война (а ему — всего восемь лет), хотел сбежать на фронт. Впечатления о том времени навсегда остались в памяти.
«Казалось, немцы вот-вот подойдут к Москве. Но бабушка моя не верила в это. Да и Левитан по радио говорил: враг будет разбит, победа будет за нами. Мы с бабушкой вставали на колени перед иконой и молились. И все равно она сшила нам всем торбочки из каких-то тряпочек и сухарики в них положила. А когда вышел "Щит и меч" с моим участием (Любшин — разведчик Александр Белов — прим. авт.), я наконец успокоился: мечта детства — бороться с фашистами — осуществилась. Даже в 35 лет это было для меня всерьез».
После первой же серии выйти на улицу с женой и маленьким сыном оказалось невозможно. Люди тут же бросались к Любшину за автографом.
Страшная полоса
«Года два Тарковский морочил мне голову с фильмом "Андрей Рублев", говорил, что я буду играть главную роль, а сам неожиданно взял Анатолия Солоницына, — всю жизнь потом не мог успокоиться Любшин. — Я ведь тогда даже из Театра на Таганке ушел, от других картин отказывался — Андрей просил не быть связанным никакими проектами. А я после этого не знал, что делать. Пришлось деньги занимать. Чтобы выжить».
Мечты, которые уже не сбудутся…
Служивший в нескольких театрах, сыгравший в кино сотню ролей, Любшин грезил о Хлестакове, дяде Ване, Сарафанове из «Старшего сына». Но понимал, что от желания артиста мало что зависит. «Тебе дают роль, а ты только отказаться от нее можешь. Нам делают предложения, от которых мы не можем отказаться. Но, к сожалению, нам не делают предложений, на которые мы хотели бы согласиться»…
О нелюбви к интервью
Десятки лет Станислав Любшин — в «черных списках» журналистов. Он практически не дает интервью. Можно только наудачу поймать его где-то и задать пару вопросов. Больше — никак. Сам он не считает это ни позерством, ни зазнайством, ни звездной болезнью и объясняет нежелание общаться так: «Мне неловко. Кто я такой, чтобы про себя рассказывать? Я обычный человек. А личная жизнь — на то и личная… Я женат вторым браком. От первого — двое сыновей, которых очень люблю. Я для них и отец, и друг. Когда они выросли, у меня возникла новая жизнь. И они меня поняли».
В 60 лет жизнь только начинается
Новая жизнь у Любшина возникла в 1993 году, когда ему было 59, а женщине, в которую он влюбился, — на 40 лет меньше. Многие тогда не верили в искренность студентки журфака МГУ Ирины Корнеевой. Тяжело пережила развод и первая жена актера, с которой он прожил 40 лет, грубо отзывалась об Ирине.
Однако прошло три десятка лет. Станислав и Ирина до сих пор вместе. 16 лет назад она вытащила мужа после инсульта, он вернулся в профессию. Благодаря поздней любви Станислав Андреевич и сейчас в строю. А это дорогого стоит.