Последнее обновление - сентябряь 2020 г.
«Гюльчатай! Где Гюльчатай?..» Помните, одна из жен Абдуллы в фильме «Белое солнце пустыни» все время где-то пропадала? На долгие годы после выхода картины пропала и исполнительница этой эпизодической роли Татьяна Кузьмина. 26 сентября актрисе исполняется 70 лет.
***
Фильм Владимира Мотыля давно стал классикой советского кино. Сценарий, выписанный «от и до» тремя мастерами во главе с Ежовым. Музыка Шварца. Песни в исполнении Окуджавы и Луспекаева. Актеры – как на подбор: яркие, колоритные. Все сошлось здесь одно к одному. Все совпало. Как в паззле – сложном и простом одновременно.
«Не бойтесь, это наш господин!»
Вообще-то в роли Гюльчатай в фильме снимались две актрисы. Сначала была приглашена ученица Московского циркового училища Татьяна Денисова (и у нее на съемочной площадке возник некиношный роман с Петрухой), но вскоре ей пришлось расстаться с кино из-за экзаменов в училище. Фамилии в титрах нет, а личико сохранилось: в сцене, где Сухов сидит в окружении жен Абдуллы и Катерины Матвевны. Вся слава тогда досталась Татьяне Федотовой. Хотя при встрече со мной она возразила и даже возмутилась: «Вам что, интересно со мной говорить? А где ж вы все были столько лет? Десятилетиями — никакого внимания! Однажды я осмелилась — даже фотографию свою послала Мотылю, так хотелось сниматься…»
Когда уже было отснято больше половины «Белого солнца...», картину забраковали начальники «Мосфильма» и едва не приказали смыть весь материал. Когда фильм был готов, его положили на полку, и только благодаря Брежневу, случайно посмотревшему картину на даче,её выпустили на экраны страны. Но даже после этого картине была присвоена вторая категория, и она не попала ни на один фестиваль. Лишь после покупки фильма знаменитым продюсером Дино Де Лаурентисом его приобрели еще 130 стран. Не попал он только в Марокко: правитель страны Хасан II имел двух жен и тщательно это скрывал.
«Господин, никто не должен видеть наши лица, только ты! Ты наш новый муж, скажи своему человеку, чтобы он не приходил»
…В тот день Таня Федотова, ученица хореографического училища имени Вагановой в Ленинграде, прогуливала занятия: не хотелось получить двойку за невыученный урок. Она бродила по городу, когда ее увидели киношники, и первая мысль прогульщицы была: сейчас отведут к директору. А они взяли у ее мамы расписку — Тане было всего 16 — и увезли на четыре месяца в пустыню.
«Гюльчатай» только родилась, когда ее родители переехали из Тверской области в Ленинград, скитались, жили по подвалам, пока им не дали двухкомнатную квартиру, но и потом десятеро детишек штабелями спали на полу. «Чтобы мамочке было полегче», Таню устроили в интернат. О том, чтобы стать балериной, она не мечтала. Как теперь говорит, это было в плане Божьем. Сначала подружка привела ее в балетный кружок в интернате, а потом Таня почти шутя прошла конкурс в Вагановское, как будто всю жизнь к этому стремилась… Поступить в престижное училище было сложно: в классе учились дети актеров, состоятельных людей. А ее из интерната едва не отправили в школу для умственно отсталых. Учителя «старались»: били линейкой по голове.
Она не звезда.
Татьяна говорила мне, что всегда жила по совести, боролась за справедливость. За что и получала…
Сначала ее исключили из пионеров.
— Я считала, что отметки ставили несправедливо, и решила собрать группу захвата журнала, чтобы втихаря ставить «пятерки». Но однажды выдала себя: поставила отметку за урок, которого еще не было. Пришлось рисовать стрелочку на предыдущий день. Учительница математики была в ярости: она несколько раз перелистывала страницы, снимала и надевала очки, смотрела на класс, наконец обратилась ко мне: «Федотова, я разве тебя спрашивала на прошлом уроке?!» Ребята: «Спрашивали, спрашивали, Мария Соломоновна!» Я вышла к доске, похлопала глазками, а теорему доказать не смогла. В этот день меня спрашивали на всех уроках и везде ставили «двойки». После чего вызвали маму, собрали пионерское собрание, где одна активистка кричала: «Выгнать ее, таким не место в училище». Когда на школьной линейке с меня сняли галстук, я рыдала: такой позор, маме будет больно, это несправедливо, все участвовали, а я одна пострадала. С тех пор я поняла, что сердца людей жестокие. Даже лучшая подруга может предать. А меня Господь хранит…
«Господин назначил меня любимой женой!»
Еще по телефону, когда мы договаривались о встрече, Татьяна спросила меня: «А вы знаете, что я верующая?» Я знала. Но не все… Татьяна — член христианской церкви «Источник жизни» (по мнению ряда православных священников — деструктивная секта, — Ред.), ходила в Библейскую школу, слушала проповеди. К религии она пришла в 1994 году, и, как сама говорит, для этого не было особых причин: ни душевных мук, ни семейной трагедии, ни разочарования в жизни. Соблазнов было много… «Чем живет мир? По Библии, это похоть очей, похоть плоти и гордость житейская. Гордости не было, но похоть меня постоянно преследовала. Все от дьявола. Он использует и красоту, и талант. Использует и извращает…» Татьяна уже много лет на пенсии. И, конечно, в кино сниматься не хочет.
— Если только со Словом, чтобы Иисус наш прославился… Бог меня уберег: я не стала актрисой, звездой. Могло случиться что-нибудь плохое. Судьбы звезд очень трагические. Я бы не хотела иметь такую же… Не все идут путем Божьим. Дьявол обольщает. А это смерть, это страшно… Все астрологические календари — ловушки: человек читает и заранее планирует свою жизнь. В Библии написано: что скажешь — то и сбудется. Без Бога ты ничто, пустота. Надо верить. Но не так, чтобы в последнее воскресенье Пасхи поставить свечки, а потом выйти из церкви и богохульствовать… (Плачет). Сейчас у меня глаза будут красные. Снимай, снимай… Я даже позировать не люблю и не умею…
Может, это действительно было угодно Господу? Чтобы она больше не снималась… Чтобы, будучи уже на пенсии, четыре года проработала уборщицей в Русском музее... Чтобы когда-то в «Ленконцерте» познакомилась с будущим мужем Геннадием Кузьминым. За которого пришлось бороться…
«А разве ты не можешь сказать, что Гюльчатай твоя любимая жена? Разве она обидится?»
Он был женат. Она все понимала и даже встретилась с женой: обещала, что оставит его. На следующий день супруга сама привезла Геннадия Татьяне домой, и со слезами на глазах он сказал: «Я больше туда не пойду. Я тебя люблю, и мы должны быть вместе». А она: «Гена, если я выйду за тебя замуж, мы с тобой будем до конца».
Ах, если бы это было начало их счастья! Личная жизнь интересовала всех, Татьяну обсуждали на месткомах и парткомах, говорили, что на чужом горе счастье не построишь, издевались. А с Геной они вместе работали, ездили на гастроли. Приезжают в другой город. Расселение в гостинице: все уже ушли по номерам, а им ничего не говорят. Подходят к руководителю — тот шипит: вас уже назвали. А в их номерах оказывалось по 6-7 посторонних. Все артисты вместе, а они — как отбросы…
Козни в «Ленконцерте» Татьяне строили долго: в своем коллективе она была неугодной. Слишком много выступала на собраниях. Не могла молчать. Договорилась до того, что за два года до пенсии ее с двумя детьми выкинули на улицу. Она ходила в местком, писала в газеты, обращалась в прокуратуру и в народный контроль райкома партии. Сколько нервов потрепала, сколько врагов нажила. Как-то сделала коллеге замечание «по существу», повернулась, а та ей ногой — в спину. Она просила прощения, Таня плакала. Но все равно не говорить не могла: вылетала из одного коллектива в другой, на нее повесили ярлык «конфликтная женщина», а она продолжала бороться. Теперь уже в народном контроле. Ее боялись. «Вон Кузьмина пришла…» — шептались по углам. Руководители говорили, что она им снится по ночам.
«Одна жена любит, одна одежду шьет, одна пищу варит, одна детей кормит… И все одна? Тяжело!..»
Чего она добилась? Подруг практически нет. Всю жизнь стремилась найти людей, которых бы любила и которые бы любили ее и были ей преданы. Она ни на кого зла не держит, всех прощает. «Все заповеди Божьи основаны на любви. А замысел сатаны, дьявола — это погубить человека. Вот человек хвалится своими талантами, и что? Могила всех сравняет: богатого и нищего, талантливого и бездарного».
С мужем они вырастили сына и дочь. Он писал музыку. Татьяна пыталась ее пробивать: обращалась к Пьехе, Боярскому, Пахоменко, Кобзону. Звезды молчали… Так что и карьера мужа не сложилась.
— Ваши близкие верят в Бога, как вы?
— Нет, они не так верят… Не буду об этом говорить. Истина Божья: спасешься сам — и весь дом твой спасется. Я молюсь за них и верю, что они придут к Господу. Он откроет им глазки, и они увидят, что мамочка была права… Господь хочет, чтобы человек славил его своим талантом. А дьявол обольщает и все извращает… Тексты песен бывают — слушать не хочется: извращение на извращении. В музыке звуки страшные, мерзкие, эти роки всякие, которые дребезжат, шум, крик… Нутро даже противится слушать. Вот Киркорову Бог дал талант, сидишь и думаешь: этим бы голосом Господа славить. А люди на пьедестал себя ставят…
— Вы сами какую музыку слушаете?
— Христианскую, у нас чудное прославление в церкви…
— Ну а «Белое солнце пустыни» вам нравится?
— Нравится… И я забавная такая. Конечно, роль маленькая, чуть-чуть совсем, но порой и композитору делает карьеру одна песня.
Татьяна говорит, что верующих не волнуют кризисы. Им небезразлично, что происходит в мире, они живут в нем, но с этим миром им не по пути. Хотя они испытывают гонения, над ними насмехаются и плюют вслед. Таня и сама замечала недружеские взгляды соседей, разговоры за спиной. Она не обращает на них внимания. Просто служит Богу. Рассказывает, что у их церкви есть реабилитационный центр для алкоголиков и наркоманов. Врачи говорят: ни один нарколог сам не может вылечить наркомана. Все — Божьи чудеса. И от рака Господь исцеляет. Женщина доживала последние дни. Верующие стали за нее молиться, и когда врач сделал снимок, то не поверил: думал, аппарат сломался…
Мы говорили с Татьяной очень долго. Она проповедовала и не скрывала этого. Последние ее слова в записи: «Слава Господу, слава Иисусу». «Ну да, так и должно быть», — подумала я. Она бы сказала, что это Богу было угодно.
Но было ли ему угодно, чтобы Татьяна Кузьмина загубила карьеру актрисы?..