Редкая женщина в истории удостаивалась такого внимания, стольких исследований, книг, будучи всего лишь женой. Правда, женой великого поэта. Наталью Гончарову сурово судили современники. И особенно современницы.
Виновницей смерти Пушкина считал её Михаил Булгаков. Осуждали Натали и поэты, правда, опять-таки женщины: Анна Ахматова и Марина Цветаева. «Было в ней одно: красавица. Только - красавица, просто - красавица, без корректива ума, души, сердца, дара. Голая красота, разящая, как меч. И - сразила». Это цветаевская проза - о ней. О Натали. А вот её известные стихи: «Счастие или грусть - ничего не знать наизусть, в пышной тальме катать бобровой, сердце Пушкина теребить в руках, и прослыть в веках - длиннобровой, ни к кому не суровой - Гончаровой».
Пушкин звал её по-русски, по-домашнему - Наташей. И ещё - жёнка, милая моя жёнка. А в стихах - мадонной. Её многие ненавидели. А он - любил. И перед кончиной сказал, точно предчувствуя, сколько грязи падёт на неё: «Она, бедная, безвинно терпит и ещё может потерпеть во мнении людском». И кто только не обрушивался с упрёками и беспощадными приговорами на Наталью Николаевну! Недавно даже актриса Ирина Мирошниченко в телеинтервью между делом заметила, что Пушкин сам сводил жену с Дантесом и чуть ли не подглядывал за их свиданиями…
Почти Татьяна...
Сохранилось совсем немного писем Натальи Николаевны к Пушкину, но те, что можно прочесть, рисуют облик доброй, спокойной, простой, именно - простой, а не простоватой, пустенькой женщины. Я бы рискнула сравнить её с пушкинской Татьяной: «Была бы верная супруга и добродетельная мать». За шесть лет брака она родила ему четверых детей. Пятого не доносила, был выкидыш по дороге с очередного бала, и за это была по-отечески строго отчитана в письме мужем; но и здесь на первом плане у него - страх за её здоровье, а не упрёк. Она писала ему, что дети - её «призвание»: «...и чем больше я окружена детьми, тем более я довольна». Она вела хозяйство, что было весьма непросто при маленьком достатке и вечных долгах: «Мне очень не хочется беспокоить мужа всеми своими мелкими хозяйственными хлопотами, и без того я вижу, как он печален, подавлен...» Хотя к бедности Наташе Гончаровой было не привыкать - родом из полуразорившейся семьи, она с сёстрами, бывало, являлась на балы в старых перчатках и рваных ботинках.
«...А душу твою люблю я ещё более твоего лица» - знаменитая цитата из пушкинского письма жене. Пушкин, как известно, влюблялся в своей бурной жизни с раннего юношества, многократно и пылко. Известно и то, что в его донжуанском списке супруга занимала 113-е место. Есть сведения, что не стала она для него и последней женщиной… Когда они женились, мнение света было таково: бедная, она так молода, невинна, а он такой ветреный, безнравственный!
Влюбившись, Пушкин, как правило, поначалу обожествлял предмет своей страсти, окружал даму ухаживаниями и стихами. Но одновременно или чуть позже почти обо всех из них он отзывался с обескураживающей циничностью. Он не обольщался по поводу женской любви, преданности, верности, зная им цену. И вдруг «сломался» на Наташе Гончаровой.
Натали многие считали холодной, безжизненной, «мраморной». А она была попросту молода, застенчива, сдержанна, молчалива. Кроме того, чуть близорука и оттого не очень-то уверенна. Гораздо позже она признавалась, что только во время молитвы обретает «душевное спокойствие, которое раньше часто принимали за холодность и меня в ней упрекали. Что поделаешь? У сердца есть своя стыдливость. Только Бог и немногие избранные имеют ключ от моего сердца».
...но «не царица»
Пожалуй, самый главный вопрос в их истории - вовсе не «изменила - не изменила», а любила или не любила Натали Пушкина. Пушкин потерял голову, едва увидев 16-летнюю Наташу Гончарову. И трогательно признавался спустя несколько лет супружества: «Я всё ещё люблю Гончарову Наташу».
Он просил её руки, но получил её не сразу. Тосковал, страдал. При этом женился Пушкин, если можно так выразиться, «на трезвую голову», т. е. понимая всю сложность ситуации и своего будущего, которое он видел вовсе не в радужных тонах. Он был неродовит, мягко говоря, небогат, а точнее - весь в долгах. В общем, для первой московской красавицы Гончаровой Пушкин вовсе не был блестящей партией. И всё-таки её выдали за него, а она согласилась. Так может, была и с её стороны какая-то увлечённость? Ведь, как известно, Пушкин хоть и был далеко не красавец, но женщинам нравился: им увлекались, в него влюблялись не на шутку.
Нет свидетельств о том, что между Пушкиными были ссоры, конфликты. Если не считать, разумеется, последнего, трагического. Когда же Пушкин умирал, горе жены было столь неподдельным и безутешным, что даже её недоброжелательница Фикельмон признавала: «Несчастную жену едва спасли от безумия…»
Как он и завещал ей перед смертью, она уехала после похорон в деревню, в свой родной Полотняный Завод, и какое-то время жила замкнуто, нося траур. Так прошло не два года, как просил Пушкин, а много больше. В начале 1840-х Наталья Николаевна снова стала появляться в свете в узком кругу знакомых. И снова красота её не могла не поразить всех, кто видел эту женщину. Но блистала она недолго - вышла замуж за генерала Ланского. Имела ещё детей. Была счастлива. Муж любил и боготворил её. Прожила она довольно долго. И, когда ей было уже за пятьдесят, она всё ещё поражала воображение: ей нельзя было дать и сорока.
А гораздо ранее явно неравнодушный к Пушкиной Вяземский писал ей: «Вы власть, Вы могущество в обществе», но «я не знаю, почему Вы роковым образом не умели никогда в подобном случае взять выигрышную роль, которая предназначена Вам природою и принадлежит по самому законному праву. Вы не умеете царствовать… Не стоило быть столь прекрасной, как Вы, чтобы достигнуть такой печальной цели»…