«Киностудия КИТ» снимает масштабную историческую сагу «Собор». По сюжету крепостной влюблён в дочь барина. Княжна не пара ему. Но на дворе 1700 г.: время радикальных перемен в Российской империи, время Великих реформаций Петра Первого. Петра играет Максим Аверин.
«Чем всё обернётся»
Ольга Шаблинская, «АиФ»: — «Мне хотелось сделать именно человека сомневающегося, но который любит то, что делает. Пётр I был темпераментнее в мысли. Все ещё думают — а он уже делает», — говорите вы о своём герое. Максим, а изначально каково было браться за такую личность-махину?
Максим Аверин: — Актёр — единственная профессия, когда каждый день ты не представляешь, каким новым витком он обернётся. Мне ведь предлагали играть совершенно другого персонажа в этом фильме. И вдруг звонок: «Мы тебя будем пробовать на другую роль. Пётр». Я говорю: «Не сходите с ума. Ну какой я Пётр?» — «Приезжай на пробы». — «Ребят, если это шутка, честно, она не очень удачная».
Весь грим занял две минуты: мне наклеили усы, парик надели. Ещё линзы, чтобы цвет глаз поменять. И даже я, насколько уж сомневающийся человек, даже я увидел, что сходство есть... Знаешь, что самое классное? Во время проб я вдруг поймал себя на том, что волнуюсь. Подумал: значит, я живой человек. Потому что обычно приезжаешь, отснялся — и уезжаешь. А тут нервничал.
— Почему?
— Волновался. Не в смысле — пройду не пройду, а потому что интересно. Это кайф — играть в таком фильме. Я испытывал подобный интерес к роли, только когда к Абдрашитову в «Магнитные бури» пробовался. За ту картину я получил премию Правительства РФ. Это мой «взрослый дебют», до этого снимался чёрт знает в чём. Вадим Юсупович — уникальный режиссёр. Именно он меня научил работать в кадре.
— А какой главный урок Абдрашитов вам преподал?
— Работать на крупном плане. Потому что это самое сложное. Никакой болтовни, текст не нужен вообще! В крупном плане одни глаза могут говорить. А сейчас включаешь телевизор — там сплошь говорящие головы... А ещё мне «нравятся» такие сцены — их тоже полно в нынешних сериалах: он просыпается утром, а она в вечернем макияже, шёлковое бельё на ней — немятое, как будто она не живая женщина, а Спящая красавица. И почему-то все прямо с утра начинают заниматься сексом. Это такая неправда.
— Знаешь, говорят, что женщины на войне всё равно оставались женщинами. Пусть умывались водой из луж, но всегда были чистыми. Но то, что сейчас показывают... Да, бред.
Наталья Гундарева снималась в таких фильмах, как «Однажды 20 лет спустя», «Сладкая женщина», вообще без грима. И сексуальнее её никого не было. Вспомни, она просто пучок делала, юбку обычную надевала — она же была широкобёдрая женщина. Я хорошо помню её в «Вас ожидает гражданка Никанорова». Ну проще нет ничего — чистое женское лицо. И всё равно называли её «русская Мадонна». А сейчас и такие ресницы приклеют, и губы накачают. А секса нет в этом.
— Почему?
— А потому, что резиновые. Неестественность видна.
«Малышеву защищаю!»
— Максим, я видела, как на вас реагировали зрители на фестивале «Хрустальный источникЪ»: «Смотри, смотри, это Глухарь!» — «Не-е, это ж Склифосовский!» Не обидно? У вас ведь более 60 фильмов.
— Нет. Знаешь, почему не обидно? Потому что многие даже этого не сделали. А у меня два выстрела, которые в цель попали. Да, есть люди, которые меня знают по другим работам, но широкая публика меня запомнила именно по этим героям. У меня друг есть, мы с ним как-то сидели, выпивали. Я — ему: «Рома, ну как же так: столько ролей, а всем запомнился врачом да Глухарём». — «Да не переживай, у тебя все фильмы хорошие — что один, что второй!» Юмор помогает. Боярский сколько всего сыграл, но всё равно — д'Артаньян, «пора-пора-порадуемся...». Я всегда говорю: у каждого есть свой Труффальдино. И никуда от этого не денешься, тебя за эту роль народ полюбил. Ведь многие снимаются из картины в картину, а их никто не может даже...
— ...идентифицировать?
— Да. Значит, не было выстрела. А тут два раза получилось. Поэтому как тут обижаться на зрителей? Нет. Вот когда панибратство начинается — мне это не нравится. Самый мой «любимый» комплимент: «Ой, вы на экране такой, а в жизни гораздо лучше». Ну как относиться к этому?
— Актёры, которые снимались в фильмах про медицину, говорят, что их действительно водили в приёмные покои, операционные и т. д., всё показывали, чтобы они в кадре не смотрелись совсем уж профанами.
— Врут всё! Наличие грамотного консультанта на площадке гораздо полезнее, нежели ты сам будешь стоять на операции. Кто-то из коллег ходил, но я не стал этого делать: мы же художественное кино снимаем, не документалистику. Моим условием было, чтобы на площадке присутствовал действующий хирург, который вовремя мог бы подсказать, правильные манипуляции я совершаю или нет.
— А вы сам врачей боитесь?
— Это же наш менталитет! У нас пока не почернеет и не отвалится, к врачам не идём. У нас по отношению к собственному здоровью совершенное невежество! Многие Елену Малышеву критикуют, а я, наоборот, её защищаю. Она же первой начала говорить о здоровье людям, которые ни черта в этом не понимают. Она нам, дикарям, объясняет, как там внутри это всё работает. И иногда у неё получается.
— Аверин в «Сатириконе», где вы служили 18 лет, и Аверин в Театре сатиры, где играете с прошлого года, — это разные Аверины?
— Я повзрослел. Грех жаловаться, я и в «Сатириконе» очень интересно творчески существовал. Хотя нельзя жить прошлым. Сейчас в моей жизни появился, например, Чехов. Играю в спектакле «Платонов» по его пьесе «Безотцовщина». В жизни не мог подумать об этом, говорил: «Нет, это не моя драматургия». И вдруг это тоже стало новым витком, понимаешь? Так что «никогда не говори «никогда».