Впрочем, выговоры и приказы были и потом. Как и болезнь Высоцкого, с которой он боролся и с которой так и не смог справиться. Один из его ближайших друзей, Вадим Туманов, вспоминал: «Мы с Володей очень много говорили и об алкоголизме, и о наркотиках. Когда я уже знал всё, я просил: «Вовка, брось!» Он, улыбаясь, говорил: «Ты запомни, я в любую секунду это брошу, когда захочу». Но однажды утром признался: «Хочу сказать одну неприятную вещь: я недели две пробовал и, кажется, не могу бросить, - и добавил: - Мне страшно». И мне самому стало страшно…» Это всё будет потом - чудовищные запои, когда друзья связывали его и укладывали в ванну, чтобы не вырвался - силища-то была в нём, худеньком и гибком, огромная. И отчаянная попытка Марины Влади спасти его - увезти во Францию, запереть в своём доме.
Он и сам старался. Но понял, что по-другому, чтобы не на разрыв, - не может!
Но это всё будет потом. А сначала...
Спартак из СССР
...Сначала был сложный развод родителей. И - решение суда, по которому Володя уходит в новую семью отца. Со вторым мужем матери отношения не сложились - тот пил, становился агрессивным и однажды даже запустил в парня тяжёлым стеклянным графином. После - вновь крутой вираж судьбы, когда студент Высоцкий забрал документы из МИСИ и отнёс их в Школу-студию МХАТ. И справка от отоларинголога, необходимая для поступления: «Слух есть, певческого голоса - нет». И, конечно же, гитара, которую ему на 17-летие подарила мать. Судьбоносный оказался подарок...
А дальше... Дальше была Иза. Иза Жукова. Однокурсница, которая потеряла его ребёнка. И неохотно давала интервью о их жизни. А переписку их сожгла Нина Максимовна, мать Высоцкого.
В жизни Высоцкого женщины играли огромную роль. Мужчина с невероятной энергетикой, магнетизмом, как теперь бы сказали - харизмой. Как говорил один из зрителей, когда Владимир Семёнович выходил на сцену, возникало чувство, что под ним проваливается пол.
Потрясающее обаяние Высоцкого действовало на окружающих моментально - вспомнить хотя бы историю его знакомства со второй женой, Людмилой Абрамовой (матерью его сыновей). Они снимались в Ленинграде, но не были знакомы. Поздним вечером Абрамова возвращалась в гостиницу - и вдруг увидела на улице изрядно выпившего человека со ссадиной на голове и в рубашке с оторванными пуговицами. Пока думала, как бы его обойти, он… попросил у неё денег: в ресторане случилась какая-то бурная сцена, ему выставили счёт.
Денег у Людмилы - ни копейки. Тогда она сняла с пальца старинный фамильный золотой перстень с аметистом и отдала Высоцкому. А потом он поднялся к ней в номер, пел ей песни и с ходу предложил стать его женой. Больше они не расставались. «Была ещё одна вдова. О ней забыли. Ну, может, вспомнили едва, как гроб забили... А ей остались сыновья с его чертами» - так написала Вероника Долина в стихотворении, посвящённом Абрамовой.
И совсем уж дальше - слава. Огромная. Его - «всенародного Володю» - любила и слушала вся страна. По слухам, его любили послушать и на «высоких дачах» «большие люди», и лично Л. И. Брежнев. А однажды он пел опальному Хрущёву и даже выпивал с ним, попав случайно к нему в дом. Коллеги вспоминают, как, будучи на гастролях в Набережных Челнах, после спектакля они шли по улице и почти изо всех окон рвался голос Высоцкого. И Высоцкий, вспоминает актриса Алла Демидова, «шёл, как Спартак, гладиатор, выигравший победу, сквозь собственный голос».
«Спины не гнул»
Высоцкого отличала фантастическая работоспособность: за 42 с половиной года - около 800 стихотворений, пластинки (и у нас, и на Западе), проза, два сценария, режиссёрский замысел фильма «Зелёный фургон», радиоспектакли (например, «Мартин Иден»), 27 ролей в кино (последняя - Дон Гуан в «Маленьких трагедиях»), песни к десятку фильмов. И, конечно, роли в театре. Иногда - эпизоды, но их по 4-5 в одном спектакле. И концерты, концерты… Иногда - по 5-6 в день! Он отрабатывал их честно - до сбитых в кровь пальцев и сорванных голосовых связок. В этой немыслимой гонке он порой срывал спектакли, да и вообще отношения его с Юрием Любимовым, главой Театра на Таганке, были весьма непросты. Известно, что однажды после очередного крупного разговора Любимов сжёг у себя в пепельнице трудовую книжку Высоцкого, исписанную выговорами и увольнениями, и велел завести новую.
Высоцкий и впрямь «рвался из сил, из всех сухожилий» и к микрофону «вставал как к амбразуре». Андрей Вознесенский, поэт, говорил, что, когда Высоцкий поёт, страх берёт: такой ведь и зарезаться может - прямо здесь, у всех на глазах. Халтурить он не умел.
А власти между тем славы его будто и не замечали. Зато травили, как в «Охоте на волков». За то, что «спины не гнул, прямым ходил»: «...Мне объявили явную войну за то, что я нарушил тишину, за то, что я хриплю на всю страну, затем, чтоб доказать - я в колесе не спица...» Ни официальных концертов с афишами по городу, ни званий, ни членства в союзах писателей, композиторов. Его не утверждали в кинопробах, вырезали из готовых лент кадры с его участием и его песни, не дали запуститься с «Фургоном». Он же как-то по-детски ответил в анкете для друзей: «Хочу, чтобы везде пускали».
У Высоцкого в фильмографии три десятка фильмов. И почти 70 ролей, которые он мог бы сыграть. Он мог бы быть Остапом Бендером в «12 стульях» Гайдая. Однако Гайдая чуть ли не за день до начала съёмок вызвали и сказали: Высоцкий сниматься не будет. Бендером стал Арчил Гомиашвили. Мог стать Хлудовым в «Беге», но роль в итоге отдали Владиславу Дворжецкому. Он пробовался в «Ивановом детстве» и «Андрее Рублёве» у Тарковского. Вроде бы пробы понравились. Но - опять отказ. В «Земле Санникова» Высоцкого с роли Крестовского сняли в последний момент - за то, что его песни передали по «Немецкой волне». Усков и Краснопольский пробовали его в фильм «Таёжный десант». Вердикт начальства: «Слишком развязно играет. Разве строители коммунизма такие?» А попытки властей «срежиссировать» его похороны? Запретить спектакль в его честь на Таганке - «Владимир Высоцкий» - в первую годовщину смерти? Его обвиняли в идейной незрелости, враждебном влиянии Запада: антисоветчик! По нему принимались постановления ЦК КПСС.
Это потом прорвало плотину - сборники, кассеты, диски, собрания сочинений, телепередачи, фильмы, мемуары друзей, книги о детстве, интервью с жёнами, открытие Центра-музея и, наконец, два памятника - один на могиле, другой на Страстном бульваре, рядом с Большим Каретным! А ведь он писал: «И хотя во всё светлое верил - например, в наш советский народ, - не поставят мне памятник в сквере где-нибудь у Петровских Ворот». Поставили!