22 июля отмечает день рождения известный российский актёр, сценарист, режиссёр и священник Иван Охлобыстин. В преддверии дня рождения корреспондент АиФ.ru встретилась с одной из самых ярких фигур современного шоу-бизнеса.
«Всё, чего хотел, я достиг»
Елена Яковлева, АиФ.ru: Иван, расскажите, как планируете отмечать свой юбилей?
Иван Охлобыстин: Понимаете, какая ситуация, все призывают меня к торжественным встречам 50-летия, а я так к этому довольно равнодушно отношусь, потому что я — человек верующий, для меня важны чуть-чуть другие категории оценки. И я подумал, что лучше всего будет этот юбилей встретить на святой горе Афон. 21 июля мы совершим восхождение на самую высокую точку Афона, где находится храм Преображения Господня, а к концу 22-го дня спустимся обратно, к скиту Святой Анны.
Потом я приеду в Москву и в октябре сделаю большое выступление-концерт, куда позову своих друзей, которые имеют отношение к сцене. Я честно всегда на их 50-летия ходил. Я в этом отношении очень дисциплинированный человек, так что они обязательно помогут.
— Когда готовилась к нашей встрече, нашла интервью, которое вы давали «Аргументам и фактам» ещё в 1999 году. Тогда в беседе с нашим корреспондентом вы сказали, что считаете себя «героем нашего времени». Спустя 17 лет ваше мнение не изменилось?
— Вы знаете, трудно возражать. Всё, чего хотел, я достиг. А то, как я понимаю определение «герой моего времени», не отрицает, что все остальные — такие же герои. Мы же всегда равняемся на какие-то приниженные образцы, боясь, что нас сочтут нескромными.
Если сейчас спросить меня, кто я, отвечу — в первую очередь, многодетный отец. А потом уже вам судить, герой нашего времени или не герой. Мне кажется, в наше время многодетные отцы — все герои по определению.
— Вы дали себе главное определение — многодетный отец, но у вас ещё очень много ипостасей: священник, актёр, режиссёр, сценарист, драматург и так далее. Что из этого для вас на первом месте?
— Всё главное… священство, оно по определению выше, служение выше статусом. То есть, его нельзя обсуждать, его нельзя сравнивать со всеми остальными. А всё остальное очень органично, просто сочетается. Бог нас сделал совершенными.
«Я не такой хороший, каким меня считают люди»
— Скажите, как вы относитесь к собственной популярности?
— Вы знаете, меня это очень тяготит. Я не сетую только потому, что это волей-неволей может приносить выгоду и мне, и другим людям. Это такая данность, нужно просто смириться. Надо служить тем людям, которые дарят мне своё внимание.
Очень хочется соответствовать их представлениям, ну, не болезненно, разумеется, но всё-таки. У людей очень хорошее ко мне отношение, и у меня, соответственно, к ним тоже, прям раболепное, честно говоря, потому что я же себя знаю лучше, я не такой хороший, каким они меня считают.
А в бытовой жизни популярность очень тяготит, потому что я всегда любил гулять по центру Москвы и другим городам, а сейчас приходится выбирать маршруты.
— Одна из главных причин вашей популярности — сериал «Интерны», который на протяжении шести лет показывали на телевидении. В феврале этого года на экраны вышла заключительная серия ситкома. Вы уже скучаете по его съёмкам?
— У меня самые тёплые воспоминания об этих съёмках. У нас там целая жизнь прошла: несколько человек родилось, несколько человек умерло, со всеми перезнакомились, мы даже мам всех сотрудников по именам знали.
У нас был совершенно дивный коллектив, и жили мы как в космическом корабле. Тяжёлый труд, на самом деле. Он искусительный, конечно, для молодых артистов, но очень сложный.
Потом, «Интерны» в такой срок удачненько попали, что мои девчата старшие уже по институтам пошли, а денег — ниже нуля. Благодаря этим съёмкам мы все долги раздали, друзьям, родителям помогли. С материальной точки зрения замечательный был проект. С точки зрения художественной — тоже.
«Бог меня любит»
— Получается, что вы попали на телевидение в поисках денег, а сейчас допускаете возможность, что будете сниматься в новом сериале?
— Может быть. Если что-нибудь интересное будет, почему нет? Ведь сегодня телевидение в том виде, в каком было раньше, уже не существует, оно изменилось.
Понимаете, какая история? Кино — очень затратная штука. И легче снять сериал, нежели кино. Мало того, людям нравится, что можно в течение недели смотреть по 2-3 серии. Это даёт ещё дополнительный элемент к эстетике — фактор времени. Получается, что кино — это как повесть, а сериал, как роман.
А всё началось в 90-е, когда прибегал напуганный продюсер и говорил: ребята, давайте сцену в 2 раза больше сделаем, потом порежем, хоть на телевидение продадим…
— Ранее вы заявляли, что вернётесь к служению в церкви сразу после окончания съёмок в последнем сезоне ситкома. В связи с этим вопрос: как изменилась ваша жизнь после «Интернов»?
— Вот я жду, решается вопрос. Церковь, как общественный институт — очень солидное учреждение, где выверяют все риски, чтобы не пала на неё тень. Даст Бог, всё нормально будет, но я боюсь что-то загадывать.
Конечно, я понимаю священноначалие, потому что меня узнают и возможен момент популизма. А я, как христианин, тоже этого не приемлю, но так уж случилось, что мне повезло. Бог меня любит, это явственно. Я в церковь-то хожу, не потому, что Бога боюсь, а потому, что мне сказать «спасибо» хочется.
— Расскажите, а над чем сейчас работаете? Задействованы в каких-нибудь съёмках?
— Сейчас никаких съёмок у меня нет. Я отложил всё на осень. Если что-то и будет, то осенью. Потому что мне обязательно надо детей на море свозить.
— А как проводите свободное время?
— Стараюсь максимально проводить время с детьми, я же мало уделял им времени все эти годы. Ещё бесконечно много читаю. Пять лет не читал, а сейчас одолел часть того, что написали за это время. И открыл для себя несколько удивительных писателей.
— Кого, например?
— Водолазкина, Шарова, Евдокимова, Елизарова, с Прилепиным Захаром мы вообще дружим. Пелевина посмотрел последнее, что он делал. Но он сейчас не интересен, не актуален.
— А кто, на ваш взгляд, сейчас самый актуальный из русских авторов?
— В первую очередь, конечно, Прилепин. Но потом… так их нельзя сравнивать, это индивидуально, это же не лошади. Они по своим параметрам хороши, в своих жанрах…
«Я не могу привлечь человека к Богу»
— Давайте вернёмся к киноработе. Последний ваш фильм, который выходил на экраны — «Иерей-Сан: Исповедь самурая». Вы написали к нему сценарий, а сами сыграли злодея, который хочет снести деревню и уничтожить церковь. Как, будучи священником, решились на такую роль?
— В Святом Евангелие говорится: тот, кто теряет душу за брата своего, тот обретёт её. Ну, как я мог отрицательного персонажа дать таким замечательным артистам как Игорь Жижикин, Кэри-Хироюка Тагава, как Пётр Мамонов, в конце концов. Поэтому я взял плохого себе, а хорошее отдал им. Мне жалко было, что вот такие люди не могут реализоваться в каких-то позитивных, героических ролях. Ну, что мы должны всё время на всякую дрянь ориентироваться… Ну, пусть будут противоречивые люди, но должны же быть и эталоны.
Мне очень хотелось, чтобы зритель не уснул, не злился, не сердился на меня, что я так за его счёт себя художественно реализую, но, помимо всего прочего, мне хотелось воспеть гимн деревенской России. Я сам деревенский просто. Меня тот, кто в деревне вырос, поймёт.
— Роль главного героя, священника, в картине исполнил знаменитый японский актёр Кэри-Хироюки Тагава и после съёмок в фильме он принял православие. Не ваших ли рук это дело, вы как-то повлияли на его решение?
— Это Божья милость. Я не могу, как христианин православный, как ортодокс, ни интеллектом, ни харизмой, ни деньгами, ничем привлечь человека к Богу, потому что это будет грех с моей стороны. Единственное, как я могу на него повлиять, что он, глядя на меня, захочет сделать то же самое. Я не знаю, удалось ли мне произвести такое впечатление, но, мне кажется, что это не столько моя заслуга, сколько заслуга людей, которые вместе с нами работали, и обстановка нашей благодатной земли. Плюс ещё такой фактор: Тагава за много лет своей кинодеятельности ни разу не получил достаточно глубокой роли, чтобы себя реализовать. И будучи хорошим актёром, когда он её получил от нас, проникся до такой степени, что решился на этот шаг.
Я считаю, что это чудо, вот такое маленькое чудо. У него же не было никакого финансового интереса: он разобрался в нашем кино и понял, что российская киноиндустрия не заинтересована в российском кино. И всё равно полностью отдался этой работе. И вот Господь, видимо, за такую искренность, за личные поиски его так наградил.
«Русский человек края не знает»
— Как культурный деятель — как вы относитесь к тому, что в нашей стране идёт в некотором роде агрессивное воцерковление. В частности, я говорю о прошлогоднем скандале с новосибирской оперой «Тангейзер», а совсем недавно появились новости из Омска, связанные с постановкой пьесы «Хоровод».
— Вы знаете, я понимаю, что это всё дико, но мне это нравится. Такова природа русского человека. Нам мало чуть-чуть, по-европейски, дозированно. Мы и алкоголь пить не умеем поэтому толком, нас интересует не радость, а отравление. Мы всегда стремимся куда-то за край. И поэтому вот этот максимализм русского человека либо губит, либо спасает. В данном случае это агрессивное воцерковление пусть идёт, просто нужно правильно к этому относиться. А те люди, которые ответственны за сам процесс, должны больше деликатности проявлять по отношению к светской части, иначе мы просто можем напугать своей неистовой пламенной верой простых людей, которые еще не имели возможности познакомиться со всей радостью христианства.
Насильственно мы это делать не можем. И большинство случаев таких проявлений — глупость. «Тангейзер» можно было решить так, чтобы без скандала и без конфуза со спектаклем. И я был недоволен, что Pussy Riot осудили. Моё мнение, их надо было просто отшлёпать ремнём. Но большинство решило неправильно, надо признать, иногда оно так решает, и надо с этим смириться. Понятно, что никаких сожалений по поводу Pussy Riot нет, но при этом они создали опасный прецедент, психологический и юридический прецедент — людям понравилось писать всякие петиции, понравилось всякие флешмобы делать. Это прекрасно, если это касается природы, спорта, детства. Но если это касаемо недовольства по какому-то поводу, то это через какое-то время может нас привести к доносам, в чём русский человек тоже края не знает.
Так что я к этому осторожно отношусь, но мне это нравится. Лучше пусть они постятся, молятся, спортом занимаются, борются с гомиками, водки не пьют и наркотики не употребляют.
— И последний вопрос: на ваш взгляд, при сегодняшней нестабильной ситуации в мире с бесконечной чередой терактов, как нужно вести себя людям, как реагировать на эти вызовы времени?
— Надо мудро и мужественно ко всему относиться, ведь можно испоганить свою жизнь постоянным ожиданием катастрофы. И вот это опасно. Надо навстречу жизни идти с открытым забралом, прямо дышать всей грудью. Конечно, где-то там есть плохие люди, но ничего не надо бояться, пропади всё пропадом. Нельзя забывать, что мы живём не вчера и не завтра, а живём непосредственно вот в этот момент.
Нельзя никого ни судить, ни оценивать, надо жить в своё удовольствие. Просто правильно это удовольствие для себя формулировать. Потому что для одного удовольствие — нажраться водки, для другого удовольствие от жены сбегать к какой-то бабе, для третьего, вообще, ширнуться, для четвёртого — спортом позаниматься, кино посмотреть, на гору слазать, для пятого — богослужение. Вот они все самодостаточные, но мне нравится последнее. Зачем я должен ориентироваться на плохое, хочу ориентироваться на хорошее. Так что, ничего не боимся, живём себе в радость, развиваемся, самосовершенствуемся, наслаждаемся близкими и самими собой. Пока это не касается интересов других людей, греха в этом нет. Как только это начинает пересекаться с интересами других людей, там уже будут противоречия.