Дебютный альбом Ирины («Серые глаза») в 1995 году стал вторым по продажам, уступив лишь альбому Аллы Пугачёвой. В эксклюзивном интервью Салтыкова призналась «АиФ» в том, почему решила рассказать правду о бывшем муже.
Владимир Полупанов, «АиФ»: — Ира, хочу поделиться с тобой наболевшим. Иногда суперэксклюзивные материалы, на которые трачу уйму времени, не выстреливают. А совершенно проходной текст о том, чем заняты звёзды 90-х «набирает» под 400 тысяч просмотров. Хочу тебя спросить, как звезду 90-х...
Ирина Салтыкова: — ...почему возник такой интерес к звёздам 90-х? Если звезду 80-х или 90-х не показывают в концертах на федеральных каналах, соответственно, её нигде не показывают.
— И возникает информационный вакуум?
— Конечно. Это уже сложившиеся личности, которые оставили какой-то след. Люди любили и любят их музыку. С ней связана их молодость. Я не знаю, почему у тебя это вызывает удивление? Ты же понимаешь, если питаться только одними тортиками, рано или поздно захочется мяса. Пусть будут все артисты, а публика сама выберет, что ей слушать. Мне самой интересно порой: куда пропал тот или иной артист, который был популярен. Понятно, что есть гнусные и грустные истории. Когда пьёт или в больнице со страшным диагнозом. Но есть же истории, когда люди по-прежнему занимаются творчеством. Кто-то развёлся, кто-то снова женился. Тоже интересно.
Мне плевать, кто и что обо мне думает. Потому что я о себе знаю лучше, чем кто-либо. Надо не по разговорам судить о человеке, а по делам его. Я горжусь тем, что сделала в жизни.
— В прошлом году ты появились сразу в нескольких программах на телевидении: «Секрет на миллион», «Судьба человека». Но там говорили о тебе не столько в контексте творчества, сколько про твою личную жизнь. Тебя не смущает, что к тебе, грубо говоря, лезут в койку?
— Со стороны (судя по комментариям) некоторым, может быть, и кажется, что я с ума сошла (смеётся). Но я себя сумасшедшей не считаю. Мне плевать, кто и что обо мне думает. Потому что я о себе знаю лучше, чем кто-либо. Надо не по разговорам судить о человеке, а по делам его. Я горжусь тем, что сделала в жизни. И то, о чём я говорила в этих программах, мне кажется, очень важно. Кому-то это поможет избежать ошибок.
Мы, русские люди, выросли в бедной и несчастной стране. Сейчас она стала в чём-то лучше, но всё равно у нас полно проблем. Одна из них: у нас нет культа семьи. Очень много одиноких и несчастных женщин. Да и мужчин тоже. И я могу поделиться с людьми своим опытом. И, возможно, таким образом, я делаю доброе дело. Конечно, мне это прошлое не очень приятно ворошить. Но... у артистов есть поговорка (ты её, возможно, слышал): 5 минут позора и обеспеченная старость. Не секрет, что сейчас на телевидении платят деньги за съёмки. Поверь, бесплатно я вряд ли пошла бы «развлекать» людей рассказами о своей жизни. Я это делаю не просто за деньги, а за очень хорошие деньги! Да, я достаточно откровенна. Но всё равно не перехожу грань. Про Салтыкова есть много ужасных историй, но я не собираюсь делиться ими с публикой.
— Но ты и так довольно много наговорила про бывшего мужа.
— Поверь мне, процентов 10 от того, что могла бы. Я сделала это только по одной простой причине: все эти годы я молчала, а он ходил по разным телеканалам и сочинял небылицы. Если бы он говорил правду, я бы это стерпела. Но так как он сочиняет, то решила закрыть ему рот. И мне очень хотелось посмотреть ему в глаза и сказать: «Витя, сколько можно врать?!» Но ты же понимаешь, что в эфир не всё попадает. Они там сильно режут. Какие-то очень важные вещи не попали в эфир.
— И какие же?
— Мне надоело мусолить эту тему. Проехали.
— Почему когда ты жила с Салтыковым, он не давал тебе возможности раскрыться как певице?
— Это сейчас я никого не слушаю и делаю то, что хочу, а тогда я слушала Салтыкова. Любила его, поэтому, как он говорил, так и делала. Теперь думаю, это было неправильно.
— А он говорил, что тебе не надо петь?
— Когда я родила Алису, он мне сказал: «Сиди дома». А я бы и физически не смогла ничего делать. Ребёнок маленький, няни не было. И я стала сидеть дома. Когда просидела пару лет, поняла, что это караул, надо чего-то делать. Подружка предложила мне подрабатывать танцами в ресторане «Дели» на Красной Пресне. Мне 23 года, я кандидат в мастера спорта по художественной гимнастике — гибкость и растяжка остались. Танцы — это несложно. И я пошла туда работать. Получала 15 рублей за вечер. На дорогу тратила больше — 10 рублей туда и 10 обратно. То есть доплачивала за свой «выход в люди». И, тем не менее, я весь день была дома. Только в восемь вечера уезжала, в десять уже была дома. Я отрабатывала свои три номера. Так продолжалось 8 месяцев. И потом я решила, что это, конечно, полная глупость. Пора уже заняться чем-то более серьёзным, что бы приносило деньги.
— Помню, ты рассказывала мне про палатки на Кутузовском. Речь о них?
— Да, я сначала сама обратилась к муниципальным властям, чтобы мне нашли место. Но не получила никакого положительного ответа. И мне знакомая сказала: «Ир, хочешь мы тебе на Кутузовском место найдём?» И нашли. Но это такой каторжный труд! Утром проснулась — едешь на рынок покупать товар. Всё сама, ведь если всем платить, то ничего и не заработаешь. У меня тогда был заработок порядка 3 тысяч долларов в месяц. Этого вполне хватало на жизнь.
Виктор Владимирович Салтыков, даже живя со мной в браке, не отличался особой щедростью. Думаю, что и сейчас не отличается.
— А что супруг? Не помогал?
— Виктор Владимирович Салтыков, даже живя со мной в браке, не отличался особой щедростью. Думаю, что и сейчас не отличается. Просто об этом никто не говорит. В общем, приезжаешь в палатку, всё это разгружаешь, записываешь. Вечером приходишь, и дебет с кредитом сводишь. Каждый день одно и то же. Полная деградация. Естественно, меня это не устраивало, а выхода из положения не было. В моих палатках, кстати, подрабатывали танцоры Салтыкова, которые и жили в этих палатках. Концертов было мало, и они подрабатывали. А когда я выгнала Салтыкова из дома (случилось это 15 октября 1994 года), он на следующий день (16-го октября), чтобы насолить мне, сказал танцорам: «Забирайте из палаток всё, что можете унести». И даже машину свою дал. Не весь товар, конечно, но кое-что они забрали: алкоголь в основном. Я подъезжаю вечером на Кутузовский, смотрю — машина его стоит у палаток. Спрашиваю у ребят: «Что происходит?» Они мне отвечают: «А мы больше здесь не работаем». В этот же день я поняла, что если оставлю на ночь торговые точки без присмотра, остатки товара разворуют. Поэтому в тот же вечер продала всё за три копейки. Вот так и закончился у меня этот бизнес. И, слава богу! Правда, я осталась без денег, без работы и без мужа.
— И ты решила запеть?
— Тогда я вообще не понимала, чем мне заниматься дальше, чем зарабатывать на жизнь. Я была в таком шоке, что не понимала даже, как жить дальше. Именно в этот период я познакомилась с композитором Олегом Молчановым, который предложил попробовать записать песню. И когда мы её записали, то Олег сказал, что надо снимать клип, на который, естественно, у меня не было денег. Пришлось занимать. Нашлись люди, спасибо им большое, которые помогли. Но позже я всё вернула.
— А ты больше никогда не занималась бизнесом?
— Палатки — это не бизнес. Так, развлечение. Бизнес — это совсем другое. Тут должна быть идея, инвестиции и бизнес-план. У меня был Дом красоты и стиля имени меня (смеётся). Там у меня было и производство одежды, и магазин, и салон красоты — всё, чтобы полностью привести девушку в порядок. Пришла, накрасили, подстригли, причесали, одели, обули. И иди в свет. Из одежды — всё: трикотаж, обувь. Всё из Италии, первая линия, хорошего качества. Всё это под моим брэндом. В этом бизнесе у меня были идея, инвестиции, бизнес-план, но не было команды. Всем управляла я и делала всё сама. Этот бизнес приносил мне примерно 5 тысяч долларов в месяц. Но так как я работала с 10 утра и до 5 утра следующего дня, то, в конце концов, очень устала. И когда грянул кризис в 2014-м году, прикрыла эту лавочку. Потому что параллельно ещё и на гастроли ездила.
— Так ты заработала или больше потратила на этот бизнес?
— Конечно, я больше потратила. Думаю, минус полтора миллиона евро.
— И сейчас вернулась к тому, с чего начинала — тебя по-прежнему кормят концерты?
— Да.
Я не соглашаюсь ездить на концерты за 3 копейки. Но и цену не заламываю.
— И много их у тебя?
— Немного. Вопрос цены. Просто я не соглашаюсь ездить за 3 копейки. Но и цену не заламываю. Когда люди хотят заплатить мизерные деньги, сразу же и аппарат плохой выставляют, на гостинице и еде пытаются экнономить. А я летаю бизнесом, через вип-зал. Сам знаешь, от хорошей привычки сложно отказаться. Почему на гастроли я должна ехать эконом-классом? Это глупо. Поэтому, конечно, из-за этого концертов мало. Но они меня, конечно, кормят. А кто меня ещё будет кормить?
— Что просят петь — старые хиты?
— В интернете посмотри, что я пою.
— Я про то, что на каждом концерте у тебя, наверняка, разный плей-лист.
— Конечно, в основном проверенные временем хиты. Некоторые артисты записывают песни как конвейер, лишь бы что-то новое записать. Я — нет. У меня же никогда не было продюсера и директора. С одной стороны это хорошо, с другой — плохо. Из-за этого я что-то теряю. Но зато остаюсь собой, личностью. Молчанов и Славоросов в своё время написали мне столько хороших песен. Там такие тексты... почти поэзия! И музыка до сих пор модная. Реально интересные произведения. Не то, что сегодня штампуют — хиты из трёх нот. Позже я стала привлекать других авторов. Но чего-то меня не вдохновили эти песни, и хитами они не стали.
В результате я поняла: что хочу новые песни, но не знаю, какие. Не было ориентиров. Думала записать медленную песню: её всегда приятнее петь, можно показать вокал, как у нас любят — потянуть, поорать как резаные. Но медленные песни редко хитами становятся. В общем, пока я думала, прошло много времени. И тут вдруг моя дочь Алиса, которая пишет музыку на английском и поёт, года полтора назад говорит: «Мама, не знаю, понравится тебе или нет, но у меня для тебя сюрприз». «Какой?» Она говорит: «Потерпи пару дней». И по приезде в Москву из Лондона всё время куда-то ездила — как выяснилось, на студию. В итоге приносит мне песню «За мной». Я в таком шоке была! Я, конечно, её записала. Алиса предложила: «Давай снимем на неё клип». Говорю дочери: «Зачем тратить деньги? Она всё равно не станет хитом». Алиса говорит: «Хочу сделать тебе подарок». Сняли.
— Какова судьба этой песни? Её взяли на радио?
— Нет. Я её пою на концертах. И в iTunes она неплохо продаётся. Алиса написала ещё две песни (по музыке видно сразу — фирмА). И я поняла, что не хочу петь песни других авторов. Сейчас планируем записать целый альбом.
Одна песня называется «Слово „Но“». Другая — «Девчонки», в ней такой текст: «Шик, блеск, понт, фэйк, одна другой милей. За столом дуры — образцы культуры. Нескромные танцы, короткие юбки, нашли любовь девчонки, но всего лишь на сутки. А в субботу утром голова болит. Непонятно, кто же это рядом спит. То же платье, те же туфли и опять пешком домой с размытой тушью девочка-.....».
— Ты её прямо так и поёшь, со словом «......»?
— Да, на концерте-то почему нет? Людям нравится. А разве слово ........ — матерное?
— Конечно.
— Но я пою её, когда нет представителей Роскомнадзора. Даже если и будут, думаю, они вместе со мной эту песню и споют (смеётся).
— И чем же навеяна песня?
— Алиса живет в Лондоне и время от времени приезжает в Москву, где у неё нет особенно подружек. И так как редко здесь бывает, то и жизнь здешнюю, по сути, не знает. По большому счету ходим мы с ней только в рестораны, в театры она и без меня ходит в Лондоне. И вот я её привожу в один наш известный модный и очень дорогой ресторан. Она смотрела на всех, изучала, анализировала. А вернувшись в Лондон, спустя 2 дня написала песню.
Я устала от суперпопулярности, в угоду которой приносится в жертву личную жизнь.
— А почему твои новые песни нигде не крутят? Ты их пыталась показать на радио?
— И не пыталась. Я этого никогда и не делала, кстати. И не собираюсь. Кому надо — увидят, найдут. Вот ты рассуждаешь, как человек из девяностых... Мне по барабану, клянусь тебе. Я не хочу быть популярной, не хочу быть на первом месте. Мы сейчас с тобой спокойно сидим в ресторане. А если бы я была в топе, меня бы дергали постоянно — дайте автограф, а можно сфотографироваться и т.д. Сейчас я и по улицам могу спокойно ходить. А раньше постоянно голову вниз и быстрее..., лишь бы никто не узнал. Я устала от суперпопулярности, в угоду которой приносится в жертву личную жизнь. Один из существенных плюсов популярности — это гонорар. Но поверь мне, я в этой жизни столько пахала, что чего-то заработала. А что касается платьев от Диор, Шанель и прочего, то мне не надо 10. Пусть их будет 2. Зачем мне 10? Кого удивлять? Зачем мне ещё чего-то кому-то доказывать? Надо дать дорогу молодым. Пусть молодёжь занимает эти места. Буду этому только рада. Но делать я всё равно что-то буду. Для себя, для поклонников. Даст бог — выстрелит песня, заработаю больше денег. Не даст, значит, нет. Но с моим опытом и мудростью всегда смогу себе обеспечить тот уровень жизни, к которому привыкла.