175 лет назад, 5 августа 1844 г. в городе Чугуев родился человек, ставший вровень с Христом. Пусть не для всех, а только для русских, и только в конце XIX столетия. Во всяком случае, известный художник-иллюстратор Владимир Милашевский отозвался о своём коллеге Илье Репине именно так: «Для каждого русского человека поколения моего отца Христос, Толстой и Репин — абсолютные легенды, стоящие рядом на одной полочке».
Слово «легенда» здесь как нельзя кстати. Фигура Репина действительно, без дураков, по-настоящему легендарна — во всех смыслах. В частности, в том, что касается производства легенд, слухов и мистификаций.
Самую популярную в своё время припомнил писатель Корней Чуковский, когда получил от Репина предложение позировать для портрета и дал согласие: «Когда Репин писал мой портрет, я в шутку сказал ему, что, будь я чуть-чуть суевернее, ни за что не решился бы позировать ему, потому что в его портретах таится зловещая сила: почти всякий, кого он напишет, в ближайшие же дни умирает. Написал Мусоргского — Мусоргский тотчас же умер. Написал Писемского — Писемский умер. А Пирогов? А Мерси д’Аржанто? И чуть только он захотел написать для Третьякова портрет Тютчева, Тютчев в том же месяце заболел и вскоре скончался».
По какой-то загадочной причине эти шуточные слова воспринимаются на полном серьёзе. Между тем, Чуковский просто фокусничает, играет на публику, намеренно путая причину со следствием, чтобы добиться комического эффекта в популярном жанре чёрного юмора.
Дело в том, что во всех перечисленных случаях Репин действовал не как свободный художник, а как подчинённый продюсера — Павла Третьякова. Тот же был одержим идеей создания галереи портретов своих современников — «писателей, композиторов и вообще деятелей по художественной и учёной части». Затея более чем здравая — честь, как говорится, и хвала.
Беда была в том, что некоторые «деятели по художественной и учёной части» были на тот момент либо сильно в годах, либо больны, либо всё вместе и сразу.
Тот же Тютчев. Семидесятилетний человек и по нынешним меркам считается пожилым, а по тем — так и вовсе старик. И сильно болеющий. Третьякова торопят: «Для вашей галереи необходимо иметь портрет Тютчева, как первого поэта-философа, которому равного не было, кроме Пушкина». Третьяков, в свою очередь, начинает торопить Репина — не ровён час фигурант помрёт. На что получает от художника отписку: «Посмотрел две фотографии Тютчева. Лицо прекрасное, поэтическое, очень моложавое, несмотря на седые волосы. Вы вправду говорили — очень интересное лицо». Но за портрет не принимается и весной 1873 г. уезжает за границу. В июле того же года Тютчев умирает, так и не дождавшись начала работы над портретом.
Это была непростительная оплошность, и в будущем Репин такого больше старался не допускать. Иногда он ловил своих моделей действительно за несколько дней до смерти.
Как в случае с Мусоргским. В феврале 1881 г. тот попадает в Николаевский военный госпиталь. Алкоголизм, цирроз, ожирение сердца, воспаление спинного мозга... Словом, ясно было, что трагический финал не за горами. Уже в марте Репин навещает композитора и за четыре дня пишет его портрет — тот самый, знаменитый, где в глазах Мусоргского предсмертная тоска, а нос характерно красен. Через 10 дней композитор скончался. Репин, надо отдать ему должное, весь свой немаленький гонорар пожертвовал на памятник Мусоргскому.
Тот же год и очень похожая ситуация. Весь мир отмечает юбилей — 50 лет научной деятельности знаменитого врача, перевернувшего представление о хирургии как таковой — Николая Пирогова. Тот уже знает, что болен — его коллега Склифосовский поставил диагноз: «Ни малейшего сомнения быть не может, что язвы злокачественные, что существует новообразование. Необходимо оперировать как можно скорее, иначе неделя-другая и будет уже поздно...»
Репин успел опередить развитие опухоли и саму смерть — портрет Пирогова был им написан за тот же срок, что и портрет Мусоргского — четыре дня.
Некоторое время всё шло именно так — становится известно, что кто-то из заметных людей искусства намерен приказать долго жить — по тревоге поднимается Репин и пишет портрет. Как это произошло с тем же литератором Александром Писемским, который протянул после окончания работы над портретом несколько месяцев. Или с бельгийской пианисткой Мерси д’Аржанто. С ней вообще всё ясно — к тому моменту она уже не могла позировать сидя, и второе название портрета такое: «На смертном одре».
Словом, логическая связка: «Репин пишет твой портрет — значит, дело к смерти», укрепилась в сознании масс и зажила собственной жизнью. Очень скоро про истинную подоплёку этой конструкции забыли, и она превратилась из наблюдения в примету. В неё стали верить.
А ведь известно, что когда много людей верит даже в сущую нелепицу, что-то подобное неминуемо сбывается — рано или поздно.
Репина это подстерегло как раз после того памятного разговора с Чуковским. Когда Корней Иванович отпустил дежурную шутку насчёт «всякий, кого он напишет, в ближайшие дни умирает», один писатель-юморист сказал:
— В таком случае, Илья Ефимович, сделайте милость, напишите, пожалуйста, Столыпина!
Через несколько месяцев Репин получил заказ от Саратовской думы на портрет Столыпина. В 1910 г. портрет был готов. В 1911 г. Пётр Столыпин был убит.