Идиоты и мученики Кирилла Серебренникова

Кирилл Серебренников. © / Владимир Астапкович / РИА Новости

Режиссёр Кирилл Серебренников 7 сентября отмечает 45-летие.

   
   

В Москву он переехал из Ростова в начале 2000-х — с внушительным «багажом» спектаклей на всех главных площадках родного города. И за последние 10 лет так же успешно и стремительно освоил подмостки всех главных столичных театров. Физик по образованию, никогда не учившийся в театральном вузе — чем Серебренникова попрекают при каждом удобном случае, он изобрёл свой язык и свою театральную традицию, в которой переплетаются, пусть и не всегда без потерь, классика и современность, вечное и актуальное. Так же как его ученики, молодые актёры «Седьмой студии», сейчас выходят на сцену с актёрами Театра им. Гоголя, на котором ещё 3–4 года назад можно было ставить крест. В репертуаре Серебреникова Островский соседствует с Равенхиллом, Шекспир с Прилепиным; его спектакли либо любят, либо ненавидят — проходных и оставивших публику равнодушной ещё не было. Его фильмы, среди которых «Изображая жертву», «Юрьев день», «Измена», участвуют и побеждают в международных фестивалях, а выпущенный им в 2012 году курс в Школе-студии МХАТ — сейчас одна из самых сильных молодых трупп Москвы. В 2013 году Театр им. Гоголя, хоть и со скандалом, но превратился под его руководством в «Гоголь-центр». Страсти улеглись, а обновлённый «Гоголь» — это не просто театр, а настоящий культурный центр с музыкальной, выставочной, лекционной программами и даже своим книжным магазином, доказал состоятельность Серебренникова-худрука.

Кирилл Серебренников. Фото: РИА Новости

Режиссёр нынче эпатирует публику не столько выбранным материалом и смелой интерпретацией, сколько масштабностью и необычностью задумки: от придуманной им трилогии спектаклей по фильмам до грядущей постановки «Кому на Руси жить хорошо», которую режиссёр готовит совместно с ярославским Театром им. Волкова. АиФ.ru вспоминает московские спектакли Кирилла Серебренникова разных лет.

«Откровенные полароидные снимки», 2002 год, Театр им. А. С. Пушкина

Сцена из спектакля «Откровенные полароидные снимки». Фото: Скриншот

Пьесу британского драматурга Марка Равенхилла, одной из ключевых фигур «новой драмы», в 2014 уже не представишь на московской сцене — ненормативная лексика, геи, полуобнажённые актёры, в общем, всё то, что сейчас запрещено законом. 12 лет назад этот спектакль — вторая столичная постановка Серебренникова после «Пластилина» по пьесе Василия Сигарева — определил все интересующие режиссёра темы. Остросовременный и одновременно вневременной, с политическим подтекстом, живым языком и возможностью какого угодно сценического оформления. Серебренников превратил площадку то ли в больничное помещение, то ли в клубное, то ли в морг, а скорее всего, во всё сразу, так как здесь и болели, и танцевали, и умирали — на выложенном белым кафелем полу под дискотечным освещением и журчащей водой по краям. Главные герои — экстремист, гей, проститутка — одним словом, маргиналы всех мастей, которым, чтобы почувствовать жизнь, надо опуститься на самое её дно и идти до конца, так как нормальная, сытая жизнь — предательство всех идеалов. Серебренников технично и органично вписывает британских героев в российскую действительность — тут и узнаваемые спортивные костюмы из 90-х, и украинский акцент как метка приезжего, и советские замашки героини, мечтающей о политической карьере. Не менее технично режиссёр решает и самые смелые сцены, которые поражают скорее не откровенностью, а тем, как театрально они сделаны.

«Лес», 2004 год, МХТ им. Чехова

Действие пьесы Островского Серебренников перенёс в 70-е годы XX века: вместо леса — фотообои, вместо опушки, на которой встречаются Счастливцев и Несчастливцев, — привокзальное кафе, а ещё обязательный чешский гарнитур, люстра, радиоприёмник, песни Высоцкого под гитару и детский хор, исполняющий «Беловежскую пущу». Под эту песню молодящаяся помещица Гурмыжская, влюбившаяся в юнца Буланова, женит его на себе в финале. На свадьбе появляется в коротком платье и ботфортах а-ля Пугачёва, гости усаживаются за длинный стол, уставленный хрусталём, Буланов из скромного мальчика преображается в хозяина и произносит речь — почти инаугурационную, со знакомыми президентскими интонациями. Таких маркеров эпохи — и советской, и российской — а также узнаваемых образов в спектакле предостаточно, что делает постановку сверхтеатральной, а актёрам даёт разыграться в полную силу. Получился спектакль-бенефис, состоящий из гэгов, постановка, которая не то чтобы представляет новый взгляд на Островского, а скорее демонстрирует все возможности умного режиссёра Серебренникова, который знаком и с русской театральной традицией, и с европейским авангардом — это видно в сценическом оформлении с его неоновым светом и всплывающей красной вывеской-мыслью «А не удавиться ли мне?».

   
   

«Господа Головлёвы», 2005 год, МХТ им. Чехова

Сцена из спектакля «Господа Головлёвы». Фото: Скриншот

После «Мещан» Максима Горького (спектакль 2004 года) и «Леса» Александра Островского Кирилл Серебренников поставил на той же сцене роман Михаила Салтыкова-Щедрина. Главную роль Иудушки Головлёва сыграл Евгений Миронов. Сцену режиссёр в буквальном смысле завалил белыми тюками, которые похожи одновременно и на сугробы, и на мешки с телами загубленных Иудушкой людей. Он из мальчика в растянутых колготках превращается в антихриста-душегуба с мушиными крыльями за спиной, который крестится снизу вверх — придуманная Серебренниковым ёмкая деталь. Его мать в исполнении Аллы Покровской, напротив, из властной помещицы становится тихой, маленькой женщиной, чьё финальное проклятие уже ничего не изменит. Миронов и пластически, и интонационно играет одновременно и воплощение зла, и всех своих уже известных персонажей — от экранного князя Мышкина до театрального Гамлета. Те же ужимки, отточенные приёмы. Также и Серебренников вкладывает в историю волнующие его темы — извечный чиновничий беспредел, не ослабевающий со временем.

«Человек-подушка», 2007 год, МХТ им. Чехова

Ещё одной знаковой для Кирилла Серебренникова постановкой стала пьеса одного из самых популярных современных драматургов — ирландца Мартина Макдонаха. На главные роли в этой страшной, кровавой, неожиданной даже для самого автора истории режиссёр взял Анатолия Белого и Алексея Кравченко, с которыми работал над «Полароидными снимками», и Юрия Чурсина из «Леса». Действие разворачивается в уже знакомых декорациях с белой плиткой на стенах — в камере, где просыпается однажды писатель, которого обвиняют в убийствах детей. Все преступления повторяют сюжеты написанных героем «в стол» рассказов. Настоящий маньяк — слабоумный брат писателя, начитавшийся его произведений. Серебренников оставляет чёрный юмор Макдонаха, отчего некоторые сцены превращаются в уморительные скетчи и цирковые номера, но добавляет русской театральной традиции — психологизма, исповедальности. Пьеса превращается в спектакль-метафору о творческих муках и возмездии — писатель в итоге берёт вину брата на себя. Спустя 6 лет после премьеры, в 2013 году, «Человек-подушка» Серебренникова вдруг вновь стал появляться в новостях: следователи затеяли проверку после обращения к ним коалиции «За нравственность», обвинявшей режиссёра в том, что в его спектакле — где есть сцены насилия и мат — участвуют дети.

Сцена из спектакля по пьесе Мартина Макдонаха «Человек-подушка» (The Pillowman) в постановке Кирилла Серебренникова на Малой сцене МХТ им. А. П. Чехова. Слева направо: Юрий Чурсин (Ариэл), Сергей Сосновский (Тупольски), Анатолий Белый (Катуриан). Фото: РИА Новости / Сергей Пятаков

«Отморозки», 2011 год, «Седьмая студия»

Спектакль по роману Захара Прилепина «Санькя» Кирилл Серебренников поставил со своими учениками, курсом, набранным им в 2008 году в Школе-студии МХАТ. Наконец-то не классика, а самый что ни на есть актуальный материал — про любовь, ОМОН и борьбу с системой. Играли на площадке «Платформа» на «Винзаводе», которую временно облюбовала труппа Серебренникова, — безликое пространство, белый куб, режиссёр на протяжении нескольких лет трансформировал в декорации то масштабные, как в случае «Сна в летнюю ночь», то в лаконичные. В «Отморозках», герои которых — юные нацболы из выдуманной организации (аналог ей нетрудно отыскать в реальности), главным элементом сценографии стали металлические милицейские заграждения. В 2011 году, на волне протестного движения, вид и звук этих передвигаемых по сцене конструкций — и стен, и кроватей, и клеток одновременно — был самым понятным, узнаваемым и не требующим объяснения символом. Через пару лет спектакль уже казался устаревшим, так стремительно вспыхнул и потух новый русский бунт. Тем не менее держалась постановка с самого начала не на металлических опорах, а на актёрской игре — ученики Серебренникова стали глотком свежего театрального воздуха, красивые, звонкие, талантливые и жадные до игры. К счастью, это ощущение студенческой студии — при всём наработанном профессионализме и врождённом таланте — они сохраняют и по сей день.

Филипп Авдеев и Александра Ревенко в сцене из спектакля «Отморозки» по мотивам прозы Захара Прилепина в постановке Кирилла Серебренникова в Центре современного искусства «Винзавод». Фото: РИА Новости / Владимир Федоренко

«Сон в летнюю ночь», 2012 год, «Седьмая студия»

Сцена из спектакля «Сон в летнюю ночь». Фото: Скриншот

Для постановки пьесы Шекспира на «Винзаводе» Серебренников преобразил пространство проекта «Платформа» до неузнаваемости. Площадка была разделена на три помещения, а зрители по ходу действия переходили из одного в другое — эти перемещения становились частью театральной игры. В первом зале они рассаживались на скамейках и заглядывали в окошки сцены-парника, стеклянной конструкции, внутри которой свою историю разыгрывали феи и эльфы — актёры в воздушных нарядах, на ходулях, со сказочным гримом и причёсками. Здесь же позднее будут репетировать пьесу о несчастной любви Пирама и Фисбы. Второй зал — школьный класс, где разыгрывали любовный четырёхугольник подростки Гермия, Елена, Лизандр и Деметрий, и одновременно царские покои, где исповедуется о своей семейной жизни старшее поколение. Невероятные акробатические этюды, пение и музыка, сменяющие друг друга этюды, которые завершаются общим выходом в третий зал — на круглую вращающуюся сцену, вокруг которой зрителям приходилось стоять, совсем как в шекспировском «Глобусе».

«Идиоты», 2013 год, Гоголь-центр

Этот спектакль, которым «Гоголь-центр» открыл свой второй сезон, стал частью задуманного Серебренниковым амбициозного проекта по переносу на сцену кинофильмов. Сам он выбрал «Идиотов» Ларса фон Триера — ленту 1998 года, одного из программных произведений объединения «Догма 95». Если Триер в своём фильме исследует, почти документально, как того требует манифест «Догмы», духовный антибуржуазный бунт европейцев, то Серебренников рассказывает, не отступаясь от своих художественных и внутренних принципов, о русском бунте — конечно, политическом. Вместо загородного дома — то помещение для судебных заседаний с казённой мебелью и клеткой для подсудимого, то огромная московская квартира, которую населяют молодые люди. Они объединились в коммуну и провоцируют окружающих, прикидываясь умственно отсталыми.

Сцена из спектакля «Идиоты». Фото: Скриншот

Кроме вызова обывателям, герои Серебренникова бросают ещё и вызов системе, разыгрывая перформансы в духе группы «Война». Получается остро социальный и сугубо российский контекст — с аллюзиями на реальное противостояние режиссёра с борцами за нравственность, на протестное движение, на волну призывов к «максимальному репосту» в соцсетях. Здесь не случайно наряжаются в пачки и танцуют «Лебединое озеро», с которого, как помечает один из персонажей, началась революция. Но за всей этой злободневностью, обязательной для режиссёра Серебренникова, проглядывают человеческие истории, взятые как раз у Триера, — о любви, потере, одиночестве, о поиске простого человеческого счастья. И здесь появляется Серебренников-мастер отдельных пронзительных эпизодов и превосходит Триера: в одной из сцен невысокая, полноватая героиня балансирует на пуантах на шатком офисном столе, а когда обессиленно опускается вниз, её колени обхватывает герой, тянет её вверх, и она, уже не дурачась, как всё остальное время, оттуда сверху говорит ему: «Я тебя люблю».

(М)ученик, 2014 год, Гоголь-центр

Одна из последних на данный момент постановок Кирилла Серебренникова — пьеса немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга, выбранная явно не случайно. Слишком уж созвучна она российским реалиям, которые продолжает исследовать, осмыслять и которым от спектакля к спектаклю выносит художественный и гражданский приговор Серебренников. Социальная драма на грани философской притчи, история о пресловутом «оскорблении чувств верующих» и размышление о вреде любого фанатизма, эпизод из жизни подростков и житие Христа в стенах общеобразовательной школы. В главной роли — мальчика Вениамина, который сначала отказывается посещать плавание по религиозным соображениям, а потом, наизусть выучив Библию, объявляет одноклассникам и учителям священную войну, — звезда «Гоголь-центра» Никита Кукушкин. Здесь и злободневные темы, вроде необходимости уроков по истории религий и запрета пропаганды нетрадиционной сексуальной ориентации, и вечный спор креационистов с эволюционистами, и история о спасителе — с разбросанными по сцене досками, из которых Вениамин в какой-то момент сколотит крест. Кирилл Серебренников не отвечает на вопросы, а скорее даёт пищу для размышления и напоминает в очередной раз, что не так важно, атеист или верующий, главное — сознательный гражданин. И в этом смысле пьеса фон Майенбурга оказывается идеальным материалом для созданного Кириллом Серебренниковым театра-трибуны.

Сцена из спектакля «(М)ученик». Фото: Пресс-служба «Гоголь-центра» / Алекс Йоку