Ей, москвичке, — 19, ему, провинциальному, не шибко красивому актеру, — 32. Родители с обеих сторон — против брака. Жить негде, денег нет...
Aif.ru вспоминает историю любви Георгия Буркова, которому 31 мая могло бы исполниться 90 лет.
Не о такой невестке мечтала свекровь
Спустя годы вдова Георгия Ивановича Татьяна Ухарова рассказывала мне в интервью, что для нее главным было встретить Человека, остальное — не важно. Видела она прежде и красивых, и талантливых. Но такие хорошие не попадались. «Я ведь ради него даже из дома ушла», — призналась она.
История та похожа на анекдот или эпизод из фильма. Тем не менее... В период разговоров о свадьбе какая-то газета опубликовала приметы пермского маньяка, который, как назло, оказался похожим на Буркова. «Папа меня ни разу по попе не шлепнул. А как узнал, что я выхожу замуж за „маньяка“, отхлестал по спине детской скакалкой — у меня чуть искры из глаз не посыпались», — вспоминала Татьяна Ухарова.
На всю жизнь запомнила Татьяна и первую встречу с будущей свекровью. Они с Жорой уже подали заявление в ЗАГС, он вызвал из Перми маму. Мария Сергеевна собрала приданое: ложки, вилки, кастрюли, белье, приехала на поезде в Москву. Вдруг увидела невестку — 37 кэгэ живого веса с тонкими косичками — и чуть в обморок не упала. Ведь ее сын — кто? Артист! Его в Москву пригласили. Он теперь будет ходить в костюме, в шляпе... А тут — пигалица какая-то. Нет! Не такой она представляла себе жену сына-артиста. Алла Тарасова, Ангелина Степанова — вот какая должна быть супружница.
«Мария Сергеевна была женщиной властной, амбициозной. Жора походил на нее разве что внешне. А она и меня называла простодырой».
Так начались их мытарства. И их счастье, продлившееся 25 лет.
«Все на море, а мы — „в тур“ по стране»
Талант Буркова Татьяна разглядела сразу. Не заметить его было нельзя:
«Обидно, что многие помнят его исключительно по кинокомедиям. А он же играл в театре. И как играл! Георгий Бурков, простите, великий трагический актер. Он сомневался, искал себя, уходил из „Станиславского“. Никогда не обсуждал со мной роли. А я-то видела: нервничал. Муж любил остаться в одиночестве, порепетировать перед зеркалом. Благодаря Рязанову за ним закрепился типаж „спившегося интеллигента“. Интеллигентом он действительно был. Но — не спившимся».
Сам Георгий Иванович только в шутку мог написать: «Все пытаются лечить меня от алкоголизма». Да, он пил. Но не так, чтобы лечиться от зависимости. Иначе он не смог бы столько написать (после его смерти Татьяна Ухарова опубликовала дневники мужа). Часами сидел в кабинете за столом.
«Георгий Иванович был образованнейшим человеком. Мечтал создать театральную школу в Центре Шукшина, его единственного друга. Не успел. Много работал, постоянно ездил с творческими вечерами. И за 25 лет ни разу не взял отпуск. Все на море, а мы — „в тур“ по стране. На заработки», — сетовала Ухарова.
При этом в каждом городе, где бы они ни были, афиши гласили: «Народный артист». А он и «заслуженного»-то получил случайно. Однажды приехал на съемки в союзную республику, а режиссер удивляется: «Как? Не заслуженный? Не буду снимать!» И добилась для него звания. Самого Буркова такие «мелочи» не интересовали. Он никогда ни у кого ничего не просил. Если нужно было решить какой-то вопрос в чиновничьем кабинете, первой запускал туда жену, ставшую для него и мамкой, и папкой, и нянькой. Все и всегда было на ней.
«Ну что? Я весь в белом, а вы — в г...»
Он и в профессии не помогал ни Татьяне, ни потом — дочке Маше. «Пальцем о палец не ударил за все годы, — вздыхает с улыбкой вдова. — Однажды на худсовете даже лишил меня прибавки к зарплате. Когда началось обсуждение, муж предложил поддержать молодого актера. „А мы уж как-нибудь“, — сказал. Потом уже, думая о Центре Шукшина, он мечтал, чтобы Маша работала с ним. Но не случилось. И внука, названного в его честь, не дождался...»
Татьяна Сергеевна вспоминает мужа как добрейшего человека, который никого не обижал и ни о ком не говорил дурных слов. Только в эмоциональном порыве мог бросить: «Бездарный!» С женой же всегда был нежен. И каждый день объяснялся в любви: «У него были свои подходы, улыбки, взгляды. Бывало, скажет неожиданно: «Господи! Как же я тебя люблю!» Главное — он был послушным и покладистым. Весь в отца, крестьянина — благородного, интеллигентного. Я иногда вспылю, наговорю лишнего. Подхожу мириться: «Жор, наверное, я не права была...» А он: «Ничего, ничего, Танюшечка, я все понял». Хотя по молодости всякое случалось. «Пытался крылышки отрастить. Народ, слава, какие-то тетеньки вокруг...»
Однажды съемка закончилась в шесть, а артист заявился домой в полночь, не предупредив. Татьяна открывает дверь — а он поддатый, да еще с гонором: «Ну что? Я весь в белом, а вы — в г...» Ее такое зло взяло: «Можешь продолжать. Только без меня». Он тут же протрезвел: «Как — без тебя?» — «А ты что, думаешь, я всю жизнь терпеть это буду?»
С тех пор Бурков вприпрыжку домой бежал. Из театра ли, со съемок. И есть нигде не мог. Даже когда от гостей возвращались, просил: «А поджарь-ка мне яишенку». Татьяна все время была с ним — и дома, на гастролях. Пожертвовала карьерой. Ради любви. Но ни разу об этом не пожалела.