АиФ.ru попросил великого модельера и знаменитого ловеласа рассказать о женщинах, которые оставили яркий след в его жизни — даже если это была только дружба.
Актриса Жанн Моро. Сумасшедшая любовь
Жанна Моро в фильме «Ева» (1962 год). Кадр из фильма
— Несмотря на то, что наши отношения с великой европейской актрисой Жанн Моро остались далеко в прошлом, я и сегодня жалею, что мы, отдавая себя профессии, не смогли сохранить наших чувств. Мы любили друг друга. Прожили вместе четыре года — и расстались. Жанн постоянно была занята на съемках или в театре, а я все время проводил в своем ателье или готовил дефиле. Боль от разрыва отношений, конечно, давно в прошлом. Одной из причин нашего расставания стало ее бесплодие. После одной операции врачи ей сказали, что она никогда не сможет иметь детей. Нас обоих это очень тяготило. Я рад тому, что мы остались друзьями. Утешаю себя порой тем, что если бы мы остались вместе — ее творческая карьера сложилась, может быть, не столь удачно. В любом случае, ни одну женщину, ни до встречи с Жанн, ни после расставания с ней, я не любил так сильно. Я со счастьем и ностальгией вспоминаю, как мы жили.
— Наша первая встреча с Жаклин пришлась на то время, когда у нее случилась первая серьезная размолвка с Джоном Кеннеди. Это было на Капри. Впечатление она на меня произвела неоднозначное. Мне она показалась несколько холодной, замкнутой. Но это, впрочем, неудивительно — она переживала непростой период жизни. Буквально спустя несколько месяцев мы встретились с ней снова. Это уже была несколько другая Жаклин. Общительная, довольно веселая. Мы говорили о моде, о кино, о французской кухне. Жаклин с детства учила французский язык, и все французское очень привлекало ее. Когда мы окончательно подружились, она стала моей постоянной клиенткой. Я пытался несколько раз подарить ей платья, сшитые специально для нее, но она категорически отказывалась. Всегда рассчитывалась на месте. А в подарок могла принять только букет цветов.
Мы никогда не обсуждали с ней ее личную жизнь, но я видел, как тяжело она переживала развод с Джоном. Я пытался поддержать ее, как мог. Но она особо в поддержке не нуждалась. По ней сохли сотни мужчин. Она всегда была в центре внимания. Когда же она вышла замуж за миллиардера Аристотеля Онасиса, наши пути разошлись. Но несмотря на это, у меня остались очень добрые и светлые воспоминания о них.
— С Раисой Максимовной мы познакомились задолго до того, как она стала первой леди СССР. Но знакомство было мимолетным. Я даже не думал, что она меня особо запомнила. Каково же было мое удивление, когда спустя несколько лет мне позвонили и сообщили, что меня желает навестить с визитом госпожа Горбачева. Мне посоветовали отказаться ее принимать. Я совету не внял и с удовольствием распахнул перед ней свои двери. Элегантная, уверенная в себе, прекрасно знающая английский — все это меня в ней сразу подкупило. Мы очень быстро нашли общий язык. Это на публике она была сдержанной, немногословной. Но как только мы оказались за закрытыми дверями один на один — она, настоятельно отказывавшаяся до этого выпить со мной хотя бы бокал шампанского, сказала: «А вот теперь давайте ваше шампанское! У меня к вам куча вопросов!» Так началась наша дружба, которая продолжалась до последних дней ее жизни.
— С Марлен Дитрих наши отношения складывались очень непросто. Порой она доводила меня до белого каления. Началось все с того, что я организовал театр «Эспас Карден». Дитрих меня восхищала. К тому времени, после перелома ноги, она перестала сниматься в кино. Выступала исключительно с концертами. Естественно, я загорелся идеей увидеть ее на сцене своего театра. Наши переговоры превратились в сущий ад. Бесконечные капризы, требования невообразимых гонораров, множество условий. Я уже почти было сдался, но в итоге контракт мы подписали. Но это было только начало кошмарного сотрудничества с ней. На встречу для осмотра сцены она опоздала на четыре часа. Закатила истерику, что ей не нравится ткань, из которой изготовлен занавес. В общем, все было не то, все не так. Но концерты прошли с огромным успехом. Я, как мог, оказывал ей знаки внимания, говорил комплименты, забрасывал в конце каждого ее выступления охапками роз. Она держалась со мной подчеркнуто надменно. Просто не замечала меня. Каково же было мое удивление, когда спустя какое-то время она прислала мне благодарственное письмо. Письмо я порвал, как и все фотографии с ней. Но через несколько лет она написала мне вновь. Предложила совместно выпустить духи «Марлен». Это письмо я тоже порвал. Когда же мой гнев утих, и я был готов к сотрудничеству, с сожалением узнал, что Марлен прикована к постели и ни с кем больше не общается. В любом случае, она оставила яркий след, а точнее, вспышку в моей биографии.
— Мы так долго и близко дружили с Майей и ее супругом Родионом Щедриным, что мне казалось — я знаю этих русских гениев всю жизнь. Когда я впервые увидел ее на сцене, то не поверил, что это русская балерина. В ней было столько испанской страсти, темперамента, что я просто не мог оторвать взгляд. Познакомила нас мадам Фурцева. Майя была застенчива, немного стеснялась. В конце концов, переборов смущение, она спросила меня, что принято надевать в Париже на светские приемы. Я тут же загорелся и сделал все, чтобы она выглядела на предстоящим этим вечером приеме настоящей дивой, какой она и была по сути. Наша дружба началась так просто и незамысловато, что мне до сих пор странно, что она оказалась настолько крепкой. Мне очень не хватает Майи.