Евгения Симонова: «Нельзя забыть наши миллионные жертвы»

Евгения Симонова в роли Лики в спектакле «Московский хор» в постановке Никиты Кобелева. © / Владимир Федоренко / РИА Новости

В нынешнем сезоне Театр Маяковского приготовил четыре премьеры. Первая — «Московский хор» Никиты Кобелева по пьесе Людмилы Петрушевской. Героиню Евгении Симоновой, морально уставшую от жизни Лику, зритель застаёт в 1956 г. Ужасы XX века разрушили её некогда дружную семью. Родственники предают, доносят друг на друга, ненавидят, проклинают. Но при этом все поют в хоре, где нужно звучать в унисон. Народная артистка России Евгения Симонова считает: постановка эта актуальна именно сегодня.

   
   

«Хор превращается в полк мертвых»

— Евгения Павловна, в спектакле «Московский хор» звучат слова: «Пройдёт время, и изобретут средство от клопов, и люди переедут в отдельные квартиры и будут относиться друг к другу всё лучше и лучше». Первые два пункта уже достигнуты. А как, по-вашему, у нас сейчас обстоят дела с личными отношениями? Стали мы добрее друг к другу?

— Отношения людей — это всегда очень сложно. Скажу больше: это вообще самое сложное, что только есть в мире. Гораздо сложнее, чем изобретение лучшего средства для выведения клопов. И простыми они никогда не станут. Так человек устроен. Сложно.

В спектакле я играю мать, которая любит сына, любит свою семью, и в отчаянной попытке соединить несоединимое она пытается удержать всех вместе. У неё не очень это получается, но она не оставляет этих попыток и продолжает бороться за то, чтобы семья была вместе.

— Но зачем же они, извините, так гадят друг другу?

— Они все изломаны, искорежены, поэтому всё так мучительно и больно в этой семье. Моя сестра и племянница по спектаклю приходят из ада: из лагерей. Сын вернулся с войны, и этот ад войны — в нём, он его не отпускает. Это не просто история любвеобильного мужчины, изменившего жене, нет. Он тоже жертва.

Пьеса Людмилы Петрушевской прекрасная, сейчас так мало хорошего материала, поэтому выдерживает много постановок разных режиссёров.

   
   
Сцена из спектакля «Московский хор». Фото: РИА Новости/ Владимир Федоренко

— Вы, кстати, смотрели в Санкт-Петербурге спектакль «Московский хор» Малого драматического театра?

— Посмотрела несколько раз. Кому-то мешает смотреть спектакли в других театрах по пьесам, в которых сама будешь играть. А мне это, наоборот, только помогает. Мне очень понравился спектакль Льва Додина. Что-то от той героини я тоже пыталась взять.

— А каково вам играть в зрительном зале, когда публика сидит на сцене?

— Я люблю всё новое. Когда узнала об идее режиссёра актёрам поменяться местами со зрителями, она сразу мне понравилась, так как работает на мощный смысл. Но были, конечно, и трудности. Потому что конструкция — сцена выше, зрительный зал ниже — складывалась веками. Когда на репетициях мы ходили между рядами, у нас сначала были все тела в синяках. Потом как-то приспособились. Зрительный зал большой, можно развернуться. Мне кажется, что эксперимент удался, он интересен. Огромное пространство зала создает удивительное ощущение, будто эти маленькие люди, персонажи спектакля, совершенно беспомощны в этом аду. Большие портреты, стоящие на зрительских креслах, символизируют погибших. А пустые кресла и московский хор для меня превращаются в полк мёртвых. Потому что здесь фотографии моей мамы, здесь фотографии моего деда, Станислава Венедиктовича Станкевича, который был расстрелян в 1937 году.

Тема, поднятая в спектакле, мне кажется, сейчас стала опять очень актуальной.

«У нас должно быть так же»

— Почему?

— Потому что сегодня, когда портреты Сталина несут в открытую по улицам...

— А как вы объясняете ту волну любви к Сталину, которая вновь поднялась? «Вождя народов» признали чуть ли не самым популярным человеком ХХ века...

— Это очень сложный вопрос. Мне кажется, так не может и не должно быть. Для меня, во всяком случае, это совершенно недопустимо, я от этого физически страдаю. В Германии ведь Гитлер запрещен. При нём же было очень мощное развитие Германии, но он запрещен: если ты упомянешь Гитлера, то будет штраф бешеный, тебя могут посадить в тюрьму. Мне кажется, у нас должно быть так же. Потому что невозможно забыть эти миллионные жертвы.

Смотрите также: