Илья Глазунов, знаменитый живописец, народный художник СССР, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», родился 10 июня 1930 года в Ленинграде в семье известного историка, экономиста, доцента ЛГУ Сергея Федоровича Глазунова и дочери действительного статского советника Ольги Константиновны Флуг. Сергей Глазунов входил в состав Бюро социологов России под председательством Питирима Сорокина и, по словам Ильи Сергеевича, всегда оставался монархистом, что и определило взгляды самого художника. А заодно, видимо, и его пристрастие к обществу, жестко разделенному на сословия, отрицание демократических ценностей, как он говорил, «американского типа». Возможно, тогда же пришло к Глазунову и мнение о том, что не у всех граждан могут быть равные права, особенно избирательные. Себя при этом, разумеется, Глазунов относил к тем, кто вправе определять политику стран просто по праву рождения, вне зависимости от собственных качеств. Часть же людей Глазунов без сомнений оптом записывал в «лакеи».
Выпускаясь из ЛИЖСА имени И. Е. Репина, он рисует колхозный сюжет и картину «Дороги войны», изображавшую отступающую Красную армию в 1941 году. Это полотно не сохранилось. Но сам же Глазунов выполнил авторскую копию.
За вольнодумство Глазунова отправили под Ижевск учить деревенских детишек рисованию, а также писать портреты советских тружеников. Он ездил по округе и искал красивые природные места, заброшенные церквушки. Изображал грустных деревенских женщин, изможденных пахотой мужиков, в глазах которых сквозили загнанность и тоска. Ему пеняли сверху за недостаточно оптимистичное отображение быта советского Поволжья и Урала. На Глазунова писались доносы, причем друзьями-художниками. Поэт Сергей Владимирович Михалков, которого Глазунов называл своим благодетелем, говорил живописцу: «Не болтай ничего против советской власти! Или хотя бы следи за тем, с кем дружишь. А то на тебя уже целый том доносов „там“».
Во всяком случае, так он рассказывал после падения Советского Союза. А при его существовании художник делал карьеру. Например, рисовал советских героев, чтобы быть представленным министру культуры, одиозной Екатерине Фурцевой. Именно покровительство Фурцевой принесло «непримиримому» Глазунову и квартиру, и собственную мастерскую, и множество других привилегий. А также заказы, которые приносили ему деньги и продвижение, например, гигантские панно «Вклад народов Советского Союза в мировую культуру и цивилизацию».
«Вы рисовали первых лиц иностранных государств, королей, президентов, ваши портреты обожала Джина Лоллобриджида и всемирно знаменитые артисты. Каково это, быть звездой, человеком, которого оценили во всем мире, прежде чем дали спокойно творить на родине?» — спросил однажды корреспондент «АиФ» Глазунова.
«Вы знаете, я очень не люблю слово „звезда“, — ответил художник. — Символика „звёзд“ есть почти на всех флагах мира. А я жду, когда на кремлёвских стенах вместо красных звёзд снова появится величественный образ третьего Рима: двуглавый орёл. А в наших душах — надежда на возрождение былой государственной мощи. Я всегда цитирую слова столь любимого мной государя Александра III: „У России только два союзника. Её армия и её флот“. Общеизвестно, что ныне в мировой политике доминирует и повелевает многими социальными и финансовыми процессами Америка, ненавидящая „русского медведя“. Запад не любил второй Рим — Византию — и ненавидел величие русской православной империи».
Но потом, не упоминая про воспеваемый им же самим «вклад народов Советского Союза в мировую культуру и цивилизацию», Глазунов пускался в шовинистические рассуждения.
«Все люди — дети божьи и равны перед Творцом, но не друг перед другом. Мы хорошо понимаем и испытали на себе понятие оккупации и ксенофобии. Не скрою, мне было неприятно, когда по своему приезду в Санкт-Петербург я пошёл в знакомый ленинградский двор посмотреть на окна нашей квартиры, где умерли во время блокады отец, мать и все мои родные. Я увидел, что во дворе моего детства сидят, как в ауле, старики и старухи и играют черноволосые, смуглые маленькие дети...» — рассказывал художник.
Раздражение у Глазунова вызывало современное искусство, худшим проявлением которого он считал «мазню Малевича». «Кто-то говорит, что „Черный квадрат“ — это символ, зов космоса, — говорил Глазунов. — Слушайте, ну тогда и кирпич — это тоже произведение современного искусства! Уже много лет я смеюсь сквозь слёзы, глядя на то, что происходит в живописи. А иногда даже — со скрежетом зубовным: когда вижу „современные“ инсталляции в искусстве. Например, мочу в бутылке и т. п. и т. д. Гуляющий по улице голый идиот — это, оказывается, перформанс. Такой же „смех“ вызывают столь частые на нашем ТВ перевирания истории России. Особенно страшно, что происходит героизация Иосифа Джугашвили (Сталина) как благодетеля России, осчастливившего русскую нацию и поднявшего её культуру, столь отсталую при царизме, когда Россия была „тюрьмой народов“».
Однако говорящий про «перевирание истории» художник был многократно замечен в распространении различных конспирологических теорий, мифов и прямой лжи. Так, например, он на полном серьезе рассказывал известную байку про то, что «Сталин официально велел ходить в бой с иконками», которая ничем никогда не подтверждалась. Он же на полном серьезе рассказывал в интервью, что «археологи свои находки закапывают назад». И, похоже, сам в это верил.
Перед каждым юбилеем «АиФ» задавал художнику вопрос о том, чего бы ему хотелось, о чем мечтается. И каждый раз Глазунов говорил не про собственную жизнь, а про студентов основанной им Российской Академии живописи, ваяния и зодчества. Он выбивал здание под общежитие для своих студентов, категорически отметал идею коммерческого обучения, считая, что в академии учиться должны талантливые ребята, а не детки богатеньких. «Я счастлив, что вижу успехи молодёжи. Школа — это крылья. А дальше они смогут лететь сами».
«Я вечный воин. Я буду отстреливаться даже из-под крышки гроба», — сказал как-то Глазунов в интервью «АиФ».