Когда Татьяна Ивановна Пельтцер отмечала 70-летний юбилей, она произнесла сакраментальную фразу: «Знаете, я счастливая старуха!» Она вообще любила рубить правду-матку и про себя, и про других. А другие — друзья и коллеги — все с любовью говорили о ней «наша бабушка». Она действительно была бабушкой, которую обожали и взрослые, и дети.
Фрау Тейблер и товарищ Пизнер
Правда, бабушки всех мастей были далеко не единственными ролями Татьяны Пельтцер. Когда Танечке исполнилось одиннадцать лет, её папа, режиссёр Иван Пельтцер, выделил дочери роль в своём спектакле «Анна Каренина». Танечка сыграла… Серёжу Каренина. «Мамочка, не уходи», — шептала на сцене Таня-Серёжа. И зрители настолько верили бедному «мальчику», что вытирали платками слёзы.
А «бедный мальчик» постепенно превращался в интересную девушку. Настолько интересную, что её приметил немецкий коммунист и философ Ганс Тейблер. Он безумно влюбился в начинающую актрису и уговорил Танечку Пельтцер уехать с ним в Берлин. Там она уже стала Танечкой Тейблер. В Европе наша Таня без дела не сидела, она тут же вступила в компартию Германии и пошла работать машинисткой в советском торговом представительстве. 4 года рядом с молодой женой пролетели для Ганса незаметно. Но вот для Тани они показались вечностью. Она никак не могла примириться с европейским укладом и плакала по ночам от тоски по друзьям и родным, оставшимся в Советском Союзе.
Причиной развода Татьяна Пельтцер всегда называла тоску по Родине, но были свидетели, которые уверяли, что Татьяну Ивановну в Берлине закрутил безумный роман, о чём вскоре узнал её муж. Ольга Аросева вспоминала, как однажды, когда они были вместе с Татьяной Пельтцер в Карловых Варах, к ним приехал Ганс Тейблер. Аросева оставила бывших супругов одних в номере, чтобы они могли спокойно поговорить. Но спокойного разговора не вышло. Даже на улице рядом с отелем Аросева слышала, как Ганс упрекал Татьяну в том, что нашёл у неё записку от другого мужчины о назначенном свидании. Он ведь и после развода продолжал любить свою Танечку, писал ей в Москву трогательные письма, несмотря на ревность и скандалы, которые ему устраивала вторая жена.
А Татьяна… Татьяна после возвращения из Берлина сразу же побежала в паспортный стол, вернула свою фамилию — Пельтцер — и активно взялась за актёрскую карьеру. Только вот карьера в гору что-то не шла. Пельтцер и года не проработала в Театре им. Моссовета, её попросту уволили за профнепригодность. Пришлось срочно устраиваться на машиностроительный завод, чтобы не сидеть на шее у отца. В свободное время она выступала с миниатюрами, была даже конферансье. Но признание пришло к Татьяне Ивановне Пельтцер, только когда ей исполнилось 47 лет.
Уже будучи штатной артисткой Театра сатиры, она исполнила роль в киноспектакле «Солдат Иван Бровкин». После этого труппа Театра сатиры выехала в Германию. На одном из КПП, несмотря на протесты водителя, военные решили досмотреть машину с актёрами. Увидев в первых рядах Татьяну Ивановну, военачальник тут же отдал под козырёк: «Здравствуйте, товарищ Пизнер!» Татьяна Ивановна признавалась, что именно в тот момент и поняла, что не зря стала актрисой.
Правдоруб и хулиганка
За роль в «Солдате Иване Бровкине» Пельтцер прозвали «матерью русского солдата», правда, она сама едко замечала, что стала для всех «колхозной мамашей».
Народная любовь принесла Татьяне Пельтцер звание «Народной артистки», она получила его первой за 47 лет существования Театра сатиры, предложений о съёмках были сотни. Но чем больше любили Татьяну Ивановну зрители, чем больше ей предлагали ролей, тем больше накалялись её отношения с главным режиссёром театра Валентином Плучеком. Однажды на репетиции, перед премьерой спектакля «Горе от ума», где Татьяна Ивановна играла старуху Хлестову, она в пух и прах разругалась со своим начальником. Пельтцер, находясь на сцене, спросила Плучека: «Так куда мне идти?» Он даже на неё не взглянул, только бросил в ответ: «А куда хотите, туда и идите! Или вы считаете, что вы должны быть в центре спектакля?» Это было последней каплей. Татьяна Ивановна не ушла, она убежала с репетиции, крича, что уходит к Марку Захарову. Она действительно написала заявление и ушла в Ленком. Но там играла совсем мало: в молодёжном театре не было ролей для возрастных актрис, к тому же характер у Татьяны Ивановны был не сахар, и Марку Захарову порой было сложно с ней совладать.
Надо сказать, Пельтцер многие недолюбливали за «правдорубство», она могла вспылить, высказать всё, что думает о человеке, сдобрив свою оценку парой – тройкой слов по матушке. Как-то на собрании театральной труппы на обсуждение вынесли пьянство актёра Бориса Новикова. Большинство актёров промолчали. Но не Татьяна Ивановна. Она во всех красках описала пьяные похождения Новикова и вдобавок прочитала ему нотацию о вреде алкоголя. Новиков не на шутку обиделся на Пельтцер и в сердцах крикнул ей: «Вы бы помолчали, Татьяна Ивановна, вас же никто не любит, кроме народа!» Вообще, Татьяна Ивановна никогда не была бабушкой божьим одуванчиком. В компаниях она травила матерные анекдоты, выпив, могла пуститься в пляс, резалась в карты на деньги, а во время заграничных гастролей сбегала с подружками-коллегами из отеля и ходила по самым злачным местам.
Татьяна Пельтцер прожила большую, яркую жизнь, была любима миллионами, но так и не нашла своего женского счастья. И в конце пути её ждало тяжёлое испытание. В 1991 году Татьяна Ивановна, страдавшая потерей памяти, оказалась в больнице для душевнобольных. Её привезли в самый обычный дурдом, поместили с буйными больными, которые тут же избили заслуженного пожилого человека. Совершенно случайно об этом узнали журналисты. После скандальной публикации руководство Ленкома оплатило лечение Пельтцер в хорошей клинике. Чтобы хоть как-то поддержать «бабушку», Марк Захаров дал ей роль без слов в спектакле «Поминальная молитва». Её под руки выводили ненадолго на сцену, она смотрела в зал, оглядывалась на актёров, она улыбалась, хотя не всегда узнавала тех, с кем проработала не один десяток лет. В 1992-м в больнице врачи не досмотрели за актрисой, она упала и сломала шейку бедра. Больше в театр из больницы Татьяна Пельтцер не вернулась…