Узнав, что Алла Ларионова беременна от актера Ивана Переверзева и что роман их закончен, Николай Рыбников тут же приехал к Ларионовой и предложил ей руку и сердце. Она согласилась...
Актер Николай Рыбников («Весна на Заречной улице», «Высота», «Девчата») и Алла Ларионова(«Садко», «Анна на шее», «Двенадцатая ночь») были одной из самых эффектных пар советского кинематографа. Но дома они никогда не говорили о кино, у них никогда не возникало профессиональных споров. Дома у них были совсем некиношные заботы. Они воспитывали двух своих дочерей — Алену и Арину. Вместе ездили по магазинам «отовариваться», вместе готовили еду, делали ремонт.
«Отец говорил: «Вся зарплата в унитаз уходит»
— Благодаря ролям в кино многим поклонникам Рыбникова и Ларионовой казалось, что отец в жизни был спокойным и уравновешенным, а мама — эмоциональной, взрывной. На самом деле все было с точностью до наоборот. Мама — человек мудрый, удивительно выдержанный. Не помню, чтобы она хоть раз повысила голос. Все продумает, прежде чем что-то сказать... А папа — эмоциональный, мог и вспылить. Он вообще был человеком непредсказуемым, такие финтиля мог отчебучить, все удивлялись... Причем, мне кажется, папе этого и хотелось добиться — удивить всех.
Помню один случай. Отец утром собрался и, никому ни слова не сказав, ушел. А вечером вернулся с цветным телевизором! По тем временам это была сумасшедшая роскошь, достать технику было невозможно... Отец всегда был добытчиком. У нас дома были и стиральная машина, и холодильник. Он спускался к мясникам в подвалы, чтобы мясо добыть.
У папы были потрясающие соленья. Он даже арбузы засаливал. У нас в Марьиной Роще был гараж, и отец специально попросил мужиков-работяг, чтобы они сделали погреб для домашних заготовок. Особенно славились у гостей помидоры по-рыбниковски. Известный режиссер даже сказал: «Какая красная икра сравнится с этими помидорами?!» Отец утром пойдет на рынок, вернется, увешанный авоськами с зеленью, помидорами, приправами. Никаких рецептов и пропорций он не придерживался. Банки не кипятил, крышки использовал обычные, полиэтиленовые. И при этом ничего у него не взрывалось! Рука легкая была...
Кстати, на «кулинарной почве» мы с отцом даже ругались (улыбается). Как сейчас помню: воскресенье, утро. Мама, я и младшая сестра Ариша спим как мертвые. А папа — жаворонок, вставал в полшестого. В 7 утра просыпаемся от грохота кастрюль. Мы все в один голос: «Ну сколько можно?! Что ты шумишь в такую рань? Выходной день все-таки!» Он: «Я им тут вкусности готовлю, могли бы и потерпеть!» Он, оказывается, успел сбегать на рынок, холодец уже делает, все у него кипит-шипит на плите... А иногда отец говорил: «Так, сегодня дома ничего готовить не буду. Мы едем в ресторан «Украина».
Отец был очень романтичный. Всегда срывался со съемок (даже если они проходили, например, в Красноярске) и обязательно приезжал на мамин день рождения 19 февраля. И она все время его ждала, говорила: «Он обязательно приедет». И действительно, часов в 7-8 вечера появлялся запыхавшийся отец с чемоданами и подарками.
Папа до последних дней называл маму Лапусик. Аллой — редко-редко. Для нас с сестрой Ариной это было нормой, мы выросли с этим «лапусиком». Поэтому, когда слышали в гостях, что муж жену называет Валя, Таня, нам это казалось очень странным...
Когда мне было 18 лет, мамина приятельница сказала: «Алена, твой биологический отец — актер Иван Переверзев. А Рыбников — прекрасный человек, видишь, как он к тебе замечательно относится». Знаете, никакого шока у меня эта информация не вызвала. Я-то видела, как папа ко мне относится. И не важно, биологический Рыбников отец или нет...
Нашим традиционным семейным блюдом были пельмени. Из шкафов вынимался дешевый ситчик, и мама шила из него много-много фартуков. Готовилась бадья фарша, столько же теста. Все, кто приходил к нам в гости, тут же мыли руки, надевали фартук и вставали лепить пельмени...
Вообще родители были очень гостеприимными людьми. Денег, конечно, немерено уходило на эти пиршества. Любимая папина поговорочка была: «Вся зарплата в унитаз уходит».
Папа обожал играть в шахматы, это была его страсть. Страшно переживал, когда проигрывал — пусть даже знаменитым шахматистам. Хотя они, конечно, поддавались ему. Пока мужчины «резались» в шахматы, жены играли в покер. Помню, как бабушка говорила мне: «Алена, пойди скажи всем: «Спокойной ночи!» Захожу в гостиную — накурено страшно, дым коромыслом... Стол накрыт, кто-то выпивает, кто-то играет в покер, кто-то в шахматы... Я: «Спокойной ночи!» Утром бабушка меня одевает и говорит: «Иди поздоровайся». Захожу — та же самая картина, покер, шахматы, за столом — те же самые люди...
У родителей была роскошная библиотека. Они часто выезжали на гастроли в глубинку, где в отличие от Москвы можно было купить хорошие книги. Что могли, они привозили с собой, а остальное отправляли посылкой и на почте получали свои книги.
В 1990 году никто и подумать не мог, что отец умрет, ничего не предвещало этого несчастья... С утра папа сходил на рынок, вернулся, выпил рюмку коньяка и прилег отдохнуть... Как выяснилось при вскрытии, у него произошел инсульт. В августе 1990 г. отец закрутил свои фирменные помидоры, а в октябре мы их ели на его поминках... Все говорили: «Знаменитые рыбниковские помидоры...»
Ларионова сказала: «Умирать — так в парике!»
Когда к нам приезжали Бондарчуки, они всегда говорили: «Алла, как у тебя уютно!» Мне кажется, если бы мама не состоялась в актерской профессии, она могла бы стать потрясающим дизайнером. Помню, звонит мама: «Посчитай, сколько у нас батарей!» Тогда только-только вошли в моду экраны на батареи, в Москве их было не достать, и мама купила их чуть ли не в Чите. Ей нравилось, чтобы дома все было красиво и элегантно.
Мама вполне могла вбить сама гвоздь, что-то починить. Если она видела в магазине красивые выключатели, сразу же принимала решение сменить старые на новые. И сама их устанавливала.
Мама собственноручно расшивала блестками и бисером концертные платья. Всегда говорила, что хорошо выглядеть — обязанность ее профессии. Постоянно худела. Клара Лучко рассказала как-то по ТВ, что Рыбников ей в шутку пожаловался: «Я Аллу после всех ее диет не могу найти в постели». У мамы была знаменитая рисовая диета, на которой сидели многие ее подруги. Когда она худела, то не ходила ни на банкеты, ни в гости. Такая была сила воли!
Мама мне говорила: «Как бы было хорошо, если бы у тебя работа была связана с командировками». Я отвечала: «Да не приведи Господь!» — «А мне разъезды так нравятся! Я живу на колесах. Как только попадаю домой на неделю и никуда не надо ехать, у меня начинается депрессия».
В 90-х начался кризис в кино, и Ларионова очень тяжело переживала отсутствие ролей. Но тут ей позвонил Вячеслав Шалевич и предложил играть в антрепризном спектакле «Коварство, деньги и любовь». Мама сказала, что никогда в театре не играла, а Шалевич успокоил ее, сказав, что с ролью она непременно справится, и дал ей 10 дней на то, чтобы выучить роль. Она выучила текст за один день.
...Мама умерла 24 апреля 2000 г. Отыграла спектакль, вернулась домой. Я позвонила ей: «Как ты себя чувствуешь?» — «Да ничего, ничего». «Приду с работы, перезвоню тебе еще раз», — говорю. Но она мне сказала: «Нет, не надо, я телефон отключу и лягу пораньше спать, мне завтра к врачу рано вставать». Поговорили — и... все. Назавтра забеспокоился мой муж — мама не подходила к телефону. Вызвали спасателей. Мы нашли ее на кровати улыбающейся, она умерла во сне.
Актриса Валентина Титова рассказала на маминых поминках, как однажды они летели в самолете на гастроли. Маме стало плохо, и ее положили в проходе — в кресле было тесно. Титова сказала: «Алла, давай я сниму тебе парик, сразу станет легче дышать». Мама ответила: «Ни-ког-да! Умирать — так в парике». Она и умерла в бигуди, я с нее сняла 4 штуки...