«Женщины влюблялись в моих героев – им хотелось, чтобы их так же любили», – говорит Вилсонс.
Известный латвийский актёр Мартиньш Вилсонс не так давно отметил 65-летие. Несмотря на годы, он молодой отец и активно снимающийся актёр.
Оказался лучше Калныньша
Ольга Шаблинская, «АиФ»: Мартиньш, сразу после первого фильма «Мираж» вы стали секс-символом всего СССР. Поклонницы слали вам мешками письма, ночевали у подъезда…
Мартиньш Вилсонс: Я просто понимаю, что женщины не очень-то счастливы. Им хочется, чтобы их любили, ценили, на руках носили. И то, как они ко мне относились, – это было больше женской мечтой. Чтобы мужчина любил их так же, как мой Китсон в «Мираже» – героиню Мирдзы Мартинсоне.
– Сцена, когда вы с Мирдзой, взявшись за руки, прыгаете со скалы – одна из самых запоминающихся. А ведь компьютерной графики тогда не было!
– Съёмки проходили под Симферополем. Там есть большая скала, белая, будто из мела. В кадре – она. А прыгали мы с другого утёса, тоже высокого. Помню, мы с Мирдзой стояли наверху и смотрели вниз на автобус, с высоты он был величиной с сантиметр. Был страшный ветер. Нам вот здесь на ногах (показывает на щиколотки) верёвки подвязали и держали, чтобы нас не сдуло. Внизу лежали маты, на которые мы приземлялись. Страшно не было, было любопытно.
Режиссёр «Миража» Алоиз Бренч, снявший «Долгую дорогу в дюнах» и другие знаменитые фильмы, был суров. Иногда кричал. Любил кнут и пряник. Поначалу говорил мне, отсматривая снятый материал: «Твоей мордой можно детей пугать». А потом: «Ты молодец». Потом мы подружились, он ко мне в гости приходил. Но я постеснялся спросить, почему в «Мираж» он именно меня взял. Ведь на пробах было шесть мужиков, в том числе Ивар Калныньш.
– Вы так убедительно сыграли любовь, что вам многие приписывали роман.
– На съёмках за Мирдзой невозможно было поухаживать, потому что её муж, который играл в «Мираже» полицейского, всё время следил, ревновал. Они сейчас разошлись.
Знаете, Мирдза немножко рано сдала. Я её не так давно спросил: «Будешь со мной работать?» – «Я посоветуюсь с астрологом». Посоветовалась, говорит: «Нет, на этом проекте не будем».
Финал «интердевочки» мог быть другим
– Ещё один фильм – визитная карточка Мартиньша Вилсонса – «Интердевочка» Петра Тодоровского. Не удивлялись, что вас, латыша, взяли в «Интердевочке» на роль русского парня?
– Ну какая разница, слушайте? Я вырос в Советском Союзе. К тому же за время двухнедельных съёмок «Интердевочки» в Швеции я понял: все мы просто люди, от нации мало что зависит.
Кстати, вы знаете, что финал «Интердевочки» должен был быть открытым? Но наши чиновники настояли на том, что героиня Яковлевой должна разбиться, потому что не может у проститутки быть хорошего конца. Убежала, стала нехорошей девушкой – и получила по заслугам. А мы смотрим и понимаем – так не надо делать! Тодоровский же хотел, чтобы конец был другим: героиня просто едет по дороге. Для Швеции сделали именно такую концовку. Но там обанкротился прокатчик, фильм никто не увидел.
– Каким вам запомнился Пётр Ефимович?
– Есть режиссёры с большой буквы, Тодоровский именно такой. С ним было легко. Он с улыбкой работал.
Пётр Ефимович пригласил меня в Москву – наверное, посмотрел «Мираж». Я приехал, он: «Присядь». И всё. И ничего не делает, смотрит на меня. Молча. Я посидел-посидел, встал: «Ну что, могу уезжать?» – «Нет-нет, садитесь!»
Пообщались, потом Пётр Ефимович говорит: «Надо ехать в Швецию». – «Поедем». Наверное, он знал, что у меня есть профессиональные навыки вождения большого транспорта. Я до «Интердевочки» какое-то время работал шофёром. Родился сын, и я пошёл водителем на грузовой машине, чтобы прожить, в театре же ни хрена не платили! Плюс к этому я в армии водил всё, что приходилось. Служил я на БАМе, в Амурской области, под Тындой. Это была практически ссылка, два лета и две зимы. Там каша сразу леденела, как выдавали. Приходилось её отогревать. Было очень холодно, зимой –60◦С. Жили все в палатках, всю ночь надо было топить. У меня шапка примерзала, помню. Многие из солдат умерли – те, кто не мог всё это вытерпеть и побежал в тайгу. Куда они бежали, непонятно, оттуда не вернёшься… Если бы не был таким молодым, тоже бы не выдержал. Но в 19–20 лет ты очень крепкий.
– Интересно, что ваша жизнь началась с трудностей – вы же родились в 1954 г. в бараке в посёлке Транспортный Магаданской области, где ваши родители, поляк Роланд Чехович и латышка Зента Вилсоне, отбывали ссылку.
– Там, в Магаданской области, они и познакомились. Там родились я и младший брат. Что об этом говорить – у каждого своя судьба…
Родители не хотели рассказывать про тот период. Папа был хорошим мужиком, но они с друзьями сотворили что-то глупое, как по молодости делают. Его взяли и отправили. А маму не знаю, за что.
Мне было 4 годика, когда наша семья в Латвию вернулась. Сестра уже в Риге родилась. Папа иногда не выдерживал напора воспоминаний, много пил. А мама очень верующий человек, она в других вещах находила силу.
Дочь как подарок
– Мартиньш, у вас слава покорителя женских сердец. Супруга Занэ ваша пятая жена?
– Да. Ей 45. Она режиссёр-продюсер, мы сделали свою фирму, поставили несколько спектаклей.
– Но если вы так хорошо понимаете женщин, почему же четырёх предыдущих жён не поняли?
– Ну как? Я был другим. Хотя иногда думаю: если бы остался с первой женой, у меня бы не было так много детей. Правда, первая жена сама ушла, когда я был в армии. От того брака у меня сын Кевин, я с ним общаюсь. У меня внучки прекрасные, все художницы.
Мы всё-таки меняемся по жизни, я сейчас иначе смотрю на мир. Понимаю, что все материальные ценности – это абсолютно проходящее. В жизни важны другие вещи. Поэтому детей много появилось. Я никогда не говорил «делай аборт» своей девушке. Ну как?! Это же человек.
– Сколько у вас детей?
– Восемь. Четверо уже большие. Живут не только в Латвии, но и в Европе. В Германии – дочка Маргарита. Она оперная певица. А в Англии – сын Рудольф.
– А в нынешнем браке ещё четверо детей?
– Да. Маленькие сейчас больше на маму похожи, но мои черты тоже есть. У последних четырёх детей по два имени, одно имя как будто защищает: Густав Вольдемар, Якобс Ренис, Гундага Анна и Фрида Александра.
– Но читала ваше интервью, когда у вас с Занэ было трое детей, вы сказали: ещё одного ребёнка не выдержу. А сейчас вон как радуетесь.
– Да, потому что я понял некоторые вещи. Но это очень личное. Фрида родилась на моё 60-летие, жена сказала: «Это подарок тебе. Не от меня, это вообще подарок». Ну подарок есть подарок. (Смеётся.)
Понимаете, без любви невозможно жить. «Я хочу», «мне нужно» – это не любовь. Что я могу отдавать, от чего могу отказаться ради другого – вот это любовь.