Умер Евгений Гинзбург. Это во многом благодаря его усилиям отечественное телевидение из канала трансляций превратилось в искусство. Без его «Волшебного фонаря» и телебенефисов невозможно представить семидесятые, а сами семидесятые стали напоминать представление в жанре пастиш.
Пастиш - это старая история на новый лад. Режиссируя старые истории на новый лад, Гинзбург не просто поместил брежневскую эпоху в контекст развитого постмодернизма. Он решил идеологическую задачу, благодаря чему мы до сих пор ностальгируем по временам Брежнева. Второй Ильич, продолжатель дела Ленина, отличался от прообраза как Луна от Солнца, однако на дворе наступила эпоха, в которой копия не только важнее и весомее оригинала, но и колоритнее. Разыгранной по канону пастиша оказалась и сама советская власть, которые в семидесятые уже мало чем напоминала свой прообраз из времён военного коммунизма, НЭПа или индустриализации.
Будет много разговоров о том, что Гинзбург был выдающимся режиссёром, но об идеологической и мировоззренческой роли его режиссуры вряд ли скажут. Вместе с тем, гинзбурговское отношение к телевизору как к вещи, которая заменила людям очаг, выражает принципиально новую картину мира. От себя добавлю, что мы принимаем этот очаг за настоящий, а он всего лишь нарисован на нашей стене... RIP.
Смотрите также:
- Топ-10 самых известных в России книг Стивена Кинга →
- В челюстях у страха: кинотерапия Стивена Спилберга →
- Немая поэзия Александра Довженко →