Рабочий день звезды балета Государственного Академического Большого театра Светланы Захаровой теперь выглядит так: утро – репетиционный класс в Большом театре, день – заседание в Гос. Думе (депутат Захарова – член Комиссии по культуре), вечер – спектакль в Большом театре. А весной к этим двум адресам добавился еще и третий – миланский театр Ла Скала подписал с ней контракт на три сезона.
- Светлана, вы чемоданы-то в перерыве между гастролями успеваете разбирать или они у вас так и стоят в коридоре в “боевой готовности”?
- Успеваю! (смеется). Я вообще большую часть времени стараюсь проводить в Москве – здеси и мой дом, и основная работа: в театре, а теперь и в Думе.
В шаге от провала
- Раз уж речь зашла о Гос. Думе. Читатели в письмах часто задают вопрос: “Зачем идут в депутаты спортсмены, артисты, писатели? Что они знают о реальных проблемах рабочих или фермеров?”
- Проблемы фермеров Светлана Захарова, может, и не знает. Зато она прекрасно знает знает проблемы тех, кто служит в балете, опере или драматическом театре – об их нищенских зарплатах, мизерных пенсиях. Сейчас очень много внимания уделяется спорту – чуть ли не еженедельно звучат отчеты, что в таком-то городе открылся дворец спорта или хоккейная площадка для детей. А про культуру вспоминают только в том случае, если где-нибудь сгорит театр. А мне бы хотелсь бы, чтобы строили новые дворцы искусств, куда могли бы прийти все желающие. Уметь танцевать, петь или рисовать просто для общего развития – это же прекрасно!
- Со спортом понятно, почему все забегали: на чемпионате мира по фигурному катанию с трудом одну бронзовую медаль выиграли. В других видах спорта – тоже проблемы. А может ли такая ситуация сложиться в балете?
- Может! Пока в балете всё держится на старой советской школе, на тех педагогах, которые готовы были всю душу отдать искусству и учить нас за копейки. Но сейчас Корея, Китай, Япония активно развиваются и в спорте, и в культуре. И переманивают наших педагогов, предлагая им огромную зарплату. Поэтому лет через 10 может образоваться провал – новых танцоров просто некому будет учить. Вторая проблема – сильный пол. В балет мальчики и раньше не очень охотно шли. Теперь же ребята хотят либо спортом заниматься, либо уйти в бизнес или политику. Да и родители стараются выбрать им более выгодные в плане заработка профессии. А если впомнить, что для деятелей культуры отменена отсрочка от армии, то приток студентов в балетные училища еще больше сократится.
- Зато те мужчины, что пока остались в балете, всё активнее осваивают женскую территорию – даже пачки надевают и на пуанты встают.
- Знаете, в балете на первом плане всегда была балерина. А партнер стоит сзади, поддерживая танцовщицу. Конечно, Рудольф Нуриев многое изменил в балете, доказав, что мужчина тоже может быть в центре внимания. И наш великий балетмейстер Юрий Григорович иногда в спектаклях делил акценты поровну, а порой и выдвигал мужчин на первый план. Но там были настоящие мужские танцы!Что же касается того мужского балета, о котором вы упомянули… Если человек в мужском танце не добивается таких высот, как Васильев, Барышников, Нуриев, Лавровский… Что ж, придется ему, видимо, становиться на пуанты, чтобы быть заметнее.
- Но почему же тогда в жизни мужчины так и норовят уйти на второй план, предоставляя женщинам самим и деньги зарабатывать, и детей растить?
- Наверное, это проблема не мужчин, а женщин. Женщины сегодня настолько хотят быть независимыми, что большую часть мужской работы взваливают себе на плечи. Да я и сама такая. Мне все время хочется всё делать самой. И порой, когда мне нужен мужской совет, слышу в ответ:”Думай сама!”
В балете по-другому нельзя!
- Недавно вы блистали в обновлённой версии “Спартака” – легендарном балете Юрия Григоровича. Как вы приняли известие о том, что балетмейстер возвращается в Большой?
- Я была рада. Личность он неординарная, имеет невероятное художественное чутьё и репетировать с ним интересно.
- Но, говорят, что он может быть весьма жёстким, работая с танцовщиком.
- Да. Поэтому и добивался результатов! В балете по-другому нельзя. И в балетной школе с детьми обращаются довольно жёстко, потому что нужно заставлять ребенка делать неудобные для него движения. Одной лаской таких результатов иногда просто не добиться. Даже сейчас, став профессионалами и каждый день приходя в репетиционный зал, мы порой слышим от педагогов неприятные замечания. Но они придают нам дополнительный кураж.
- Когда вы, маленькая девочка, шли в балет, вы понимали, что это - тяжелая работа, а не красивые полеты над сценой в белоснежной пачке?
- Когда мама везла меня поступать в балетное училище, я толком и не понимала, что меня ожидает. До этого я занималась и в танцевальном кружке в Доме пионеров, и плаваньем, и гимнастикой. Так что мышцы у меня были готовы к таким нагрузкам. А вот психологически было очень тяжело. Чтобы учиться в Киеве, мне пришлось в 10 лет уехать из дома. На выходные мама приезжала в Киев – мы гуляли по Крещатику, ходили в театры. А потом наступал вечер – время возвращения в общежитие училища. Помню, как поезд, в котором уезжает мама, исчезает в сумерках, а я, стоя на перроне, глотаю слёзы. А потом приходил понедельник и надо было снова идти на занятия… А в старших классах уже появились подруги, и эти неприятности можно было переживать легче.
- А про то, чтобы самой стать мамой, не думаете?
- Думаю. Уже года два! (смеется). До этого даже мысли не возникало, что можно бросить балет. Но с возрастом появляется какое-то инстинктивное, что ли, желание иметь ребенка, и ты уже не думаешь ни о чем – ни о карьере, ни о возможной потере формы. А лишь о том, что если это случится, то это – настоящее счастье.
Смотрите также:
- Николай Цискаридзе: если меня решат убить на сцене, всё равно окончу партию →
- Юрий Григорович: жизнь запомнилась как нескончаемая работа, полная радости →
- Ульяна Лопаткина: «Труд балерины отрезвляет» →