Максим Матвеев: «На Лизе Боярской женился по любви»

Сегодня на счету Максима Матвеева десяток успешных кинопроектов («Тариф новогодний», «Не скажу!» и др.), аншлаговые спектакли в МХТ им. Чехова, в конце ноября в «Табакерке» он выйдет на сцену в главной роли в премьерном «Дьяволе». Плюс счастливая женитьба на Лизе Боярской. Казалось бы, ему грех жаловаться...

   

   

«АиФ»: - Максим, как-то вы признались всё тому же Тодоровскому: «Хочется сыграть очень плохого человека. Реализовать внутренние черты. Накопилось!» Ну что может накопиться у человека, у которого и профессиональная, и личная жизнь складывается так успешно?

М.М.: - Предрассудки, личные и профессиональные, в твой адрес. Плюс, что называется, спортивный интерес. В кино меня увидели у Валерия Тодоровского в «Стилягах» и решили: ага, его роли - это успешные симпатичные молодые люди, которые крутят девицами направо и налево. Значит, именно это и надо ему давать. И вот ты приходишь в какую-нибудь компанию, речь заходит о той или иной роли, и ты слышишь: «Ты? Нет! Да ты посмотри на себя! Какой же ты, к примеру, Раскольников!» Ты пытаешься переубедить их: вы не верите, что я могу быть другим? Но почему? Только из-за моей внешности? Сперва я переживал, а сейчас расслабился на эту тему. Потому что подвижки есть - у Станислава Говорухина в фильме «Лифт в преисподнюю» я играю убийцу, который, совершив убийство, застрял в лифте. В МХТ репетирую «Бесов», в «Табакерке» - «Дьявола». Вот такая трилогия получается! (Смеётся.)

«А я - по любви!»

«АиФ»: - В спектакле «Дьявол» по повести Льва Толстого вы играете Иртенева - молодого человека, который и после женитьбы продолжает связь с крестьянкой и в итоге кончает жизнь самоубийством, будучи не в силах прервать эти греховные отношения. Не страшно было за такую роль браться? Уж больно глубоко в душе копаться придётся.

М.М.: - Наоборот - интересно. Потому что Лев Николаевич там вскрыл то, что рано или поздно переживает любой представитель сильной половины человечества. И мужчина - настоящий мужчина - должен об этом, не боясь, говорить - именно для того, чтобы всё не закончилось так страшно, как у Иртенева. Ведь это действительно может быть ужасно - когда ты не имеешь смелости признаться в своей неправоте. Ложь начинает накапливаться внутри и вокруг тебя, и рано или поздно произойдёт взрыв. И тогда мужчина может превратиться в зверя.

«АиФ»: - А для вас самого женитьба что-то изменила в жизни?

   

   

М.М.: - Конечно! Я, в отличие от Иртенева, по-другому отношусь к своей семье. У Толстого Иртенев влюбился в Лизу Анненскую, потому что знал, что женится. Он такой сценарист своей жизни - выстраивает какие-то правильные (как ему кажется) ходы. Но организм бунтует и ведёт его совсем в другую сторону.

А я… Я, наоборот, более спокоен стал. Что для меня семья? Это родной человек рядом, который готов тебя принять таким, какой ты есть! Человек, с которым можно себе позволить быть самим собой! Семья - это как новая роль, очень важная, которую нельзя провалить.

«АиФ»: - А вам с Лизой штамп в паспорте вообще для чего был нужен? Сейчас к гражданскому браку все спокойно относятся. Жениться-то зачем?

М.М.: - По любви! В современном мире тяжело быть одному - тебе нужен надёжный тыл. И любовь. Вот и всё! Раньше я был для себя вселенной. А теперь вселенная по имени «Я» поменялась на вселенную «Мы».

Чужая боль

«АиФ»: - Сейчас вы снимаетесь в фильме о конфликте в Южной Осетии «Август восьмого» у Джаника Файзиева. Война - это страшно?

М.М.: - Страшно! В детстве у меня, как у любого мальчишки, и солдатики были, и в войнушку мы играли. Но когда ты осознаёшь, что можно столкнуться с этим в реальности… Так как в съёмках участвовали действующие воинские части, у нас была возможность пообщаться с ребятами, которые прошли через те августовские события... Вот тут ты и понимаешь, что война - это не подвиг совсем, а неконтролируемое проявление агрессии ко всему: к мужчинам, которые стоят с автоматами по ту сторону линии фронта, к детям, женщинам, старикам, которых почему-то объявили твоими врагами. Именно в этом страх - не потому, что ты слаб и не можешь защитить себя и свою семью, а потому, что ты не можешь контролировать эти обстоятельства. Страшно от мысли, что вот сейчас все живы, а в следующую минуту твоих родных могут убить - только за то, что кто-то таким образом попытался решить свои проблемы. Нам ребята, служащие в миротворческих войсках, показывали любительские съёмки того, что происходило за пределами окопов. А там шла бойня!

«АиФ»: - А зачем вам понадобилось не только на войну идти, но и с больными детьми работать?

М.М.: - (Смеётся.) Как зачем?! Всё получилось случайно. В Школу-студию МХАТ, где я тогда учился, обратились за помощью: может ли кто-нибудь из студентов небольшой концерт для детишек организовать? И мы с друзьями придумали спектакль про кота Леопольда и двух мышей. После спектакля к нам подошли сотрудники клиники: «Спасибо огромное! А может, у вас есть друзья, которые могут переодеться клоунами и по палатам пройтись?» Мы накупили носов, париков смешных. Не умели мы тогда ничего! Просто заходили, разговаривали с ребятами. Это потом я выяснил, что за границей такая организация существует уже больше 30 лет - «Доктор-клоун». Знаете, почему именно доктор-клоун?

«АиФ»: - Почему?

М.М.: - Потому что для детей, которые болеют долго и тяжело, доктор - это человек, приносящий боль. А если к ним приходит доктор-клоун, у ребят благодаря нам меняется отношение и к докторам, и к лечению. Представьте: мальчик лежит со сложным заболеванием, ему в колено вставили протез, который нужно разрабатывать, а это очень больно. Но он уже столько времени провёл в больнице, что у него нет никакого желания это делать. И тут приходит доктор-клоун, который говорит: «А что лежим? Давай поспорим: я тебе сейчас покажу фокус. Отгадаешь - можешь дальше лежать. Не сможешь - съедаешь ложку каши». Короче, берёшь пацана «на слабо». Делаешь фокус, он, естественно, проигрывает и проспоренную кашу съедает. А ты продолжаешь: «Ну, а теперь надо встать! Давай-ка, пацан, давай помогу!» И он встаёт - через «не могу». Наша организация «Доктор-клоун» уже шесть лет существует, мы развиваемся.

«АиФ»: - Вы научили этих детей преодолевать боль. А дети вас чему-то научили?

М.М.: - Наверное (задумывается, и уже уверенно)… да. Научили. На них, на маленьких, сваливается столько, что не каждый взрослый выдержит. Глядя на них, ты свои проблемы начинаешь воспринимать по-другому: у них ТАКОЕ, а ты тут переживаешь, что роль не получается! И жаловаться стыдно становится.

Смотрите также:

• Людмила Чурсина: «Меня звали в Голливуд, но начальство не пустило» →
• Даниил Спиваковский: «Я ни у одного режиссера не просил роль» →
• Татьяна Устинова: «Счастье не зависит от денег» →