«Это не ко мне!»
Даже не верится, что её не стало, - невероятно талантливой, полной энергии, творческих и жизненных планов... В Елене Васильевне начисто отсутствовали надменность, высокомерность, звёздность. Я наблюдала, как она общается с дирижёром спектакля, с начинающими певцами, с гримёрами… Со всеми - одинаково просто. Что удивительно для певицы её ранга - на равных. Образцова морщилась, когда её называли оперной примадонной: «Ой-ой, это не ко мне. Мой папа сказал: «Никогда не будь примадонной, они все дуры». На протяжении многих лет, работая с примадоннами, я поняла, что он прав. Если человек состоялся как актёр, личность, ему не надо из себя ничего изображать и придумывать для пиара».
То, что мне довелось общаться с Еленой Васильевной Образцовой, я считаю невероятным везением. На вопросы она отвечала ВСЕГДА честно. Никогда не обходила в беседе «острых углов». Несколько лет назад я попросила её прокомментировать слова действующего тогда музыкального руководителя Большого театра, где дирижёр сказал: «Сейчас личности типа Лемешева или Образцовой у дирижёров не в моде. Звезда - как гвоздь на ровном месте, требует особого отношения». Легендарная певица в ответ подняла брови и критично заметила: «Меня это высказывание настораживает. Любой яркий человек хочет работать не с серой мышкой, а с талантливой личностью. Я всю жизнь пела в лучших театрах с самыми великими певцами на свете, работала с гениальными дирижёрами. Благодаря этому я сама поднималась на их уровень».
Это правда. Исполнительское мастерство Елены Образцовой считается в мире оперы эталонным. Марфа в «Хованщине», Амнерис в «Аиде», Кармен, Любаша в «Царской невесте» и многие, многие другие партии…
Образцова всегда интересно рассказывала о своей подруге - другой оперной легенде Монтсеррат Кабалье. «Познакомились мы забавно. В Барселоне был фестиваль. Пригласили по пять лучших исполнителей арий Кармен и Хозе. Впервые я слушала Кабалье не в записи, а живьём. Она пела «Сицилийскую вечерню»… Я была совершенно потрясена. Пришла в её гримёрку после спектакля, встала перед ней на колени и сказала, что никогда не думала, что можно ТАК петь. Она была счастлива, засмущалась. Я сказала Монтсеррат, что хочу подарить ей свою норковую горжетку. «Что ты, Елена, эта твоя горжетка мне только на шляпку». А я тогда была худенькая, тоненькая, как моя дочка сейчас. А на следующий день уже я пела Кармен. Тот спектакль действительно получился выдающимся, «на нерве». Теперь уже Монтсеррат пришла ко мне за кулисы и… грохнулась на пол. Я воскликнула: «Теперь надо искать домкрат!». Еле-еле её подняли. Потом долго смеялись».
«Меня обворовали»
Интервью певица назначала дома - она не любила кафе и рестораны. Квартира Елены Васильевны в центре Москвы оформлена в классическом стиле: красивые тяжёлые портьеры, картины, статуэтки, большие вазы с цветами… «Я очень-очень долго не имела дома, - признавалась певица. - Я родилась в 1939 году, перед самой блокадой Ленинграда. Началась война, блокада. Это был ад. Ели ремни варёные, варили какой-то гадостный студень… Папа пришёл с войны только в 1946 году. Потом мы уехали в Таганрог. Затем - в Ростов. Через год - в Москву. Мы всё время ездили, ездили... Да и мы с мужем практически половину жизни провели на гастролях. А мне всегда очень хотелось иметь свою «крепость». Я очень домашняя. Никуда не хочется ходить. Рестораны, приёмы терпеть не могу. Хочется посидеть тихонечко дома одной, почитать, послушать музыку, с собачкой поиграть…»
И только раз в жизни домой ей не хотелось идти - после того, как в квартиру влезли воры. «Я никогда не воровала, всё заработала своими двумя связочками. Поэтому для меня дом был чем-то святым. И вдруг в мою святыню кто-то вошёл и нагадил, натоптал, в душу плюнул», - переживала она.
У такой яркой женщины и чувства были яркими. Будучи 17 лет замужем за учёным (первый муж - Вячеслав Петрович Макаров, физик-теоретик. - Ред.), Образцова вдруг влюбилась в известного дирижёра Альгиса Жюрайтиса. Но певица долго не решалась уйти из семьи из-за дочери Лены и на нервной почве даже потеряла голос. «Я очень плохо пела, когда разводилась с моим первым мужем. Он замечательный человек, умница. Несмотря на то что я уже любила Альгиса, дышать не могла без него, для меня было большой трагедией уйти из семьи». Но зато когда Образцова и Жюрайтис соединились, их счастью не было предела. И зрительскому, кстати, тоже - на свет появились многие новые спектакли… Это был союз во всех смыслах этого слова - и любовный, и творческий, и духовный.
Когда этот союз рухнул из-за смерти мужа, певица снова потеряла голос. «Конечно, был ужасающий момент, когда умер Альгис… - Образцова делала длинные паузы, когда говорила об этом, наворачивались слёзы. - Сначала муж заболел, ему сделали сложнейшую операцию, а потом он умер… Я уже думала, что мне не выкарабкаться. Была сильная депрессия. Я не лежала лицом к стене, а ездила, преподавала, давала концерты. Но это было насилие над собой. Я всегда говорила, что никогда не работала, потому что выход на сцену для меня - счастье, радость. А весь первый год без Альгиса была именно работа, насилие над собой. Я думаю, что каждая трагедия углубляет человека. Горе приносит мудрость. Ценности становятся другими. Музыка совсем по-другому звучит… Теперь я пою совершенно иначе…»
И она пела - до конца жизни…
«АиФ» выражает соболезнования близким и родным великой певицы.