Без звуков Аллы смысла мало

После суда я был у Неё в гостях, мы говорили о жизни, о будущности, недолго, конечно, и Она мне сказала что-то вроде того, что человек — это не то, что сделало из него время, а что сделал из себя он сам.    

   

Она пережила многих и многих переживёт, потому что ко всему, что с ней происходило, относилась с простодушием (не путать с элементарностью); это Она мне сказала, так что помолчите.

Учтите, что суд был и не шемякин, и не постановочный, я был глуп, груб и жесток, оскорбил, да ещё с пьяных глаз, за эту гиль Она влепила мне затрещину и судила.

Она не ригористка, я даже видел, как Она пила. Дело было в Саратове, тогдашний голова области Аяцков принимал нас так, как в лучшие времена принимали на моей малой Родине, и АБП руководила и столом, и импровизированным концертом. Для досадного извращения я тогда, на радостях, что просочился в элиту, и перетрухнув, надрался, что Пугачёва жарила рок и плясала, как ранний Пресняков. Я однажды читал статью, где всерьёз излагалась теория, что АБП рассматривает песню как депешу, как телеграмму. А что, жизнеспособная теория, всякая её песня — воплощение наших представлений о боли и радости, катехизис даже.

Она выше всякого декадентства, очень модного сейчас, Она не позволяет себе появляться на публике издёрганной, как это модно сейчас (чтоб выдохнули: «Какая сложная натура!»), Она старомодна, Она знает, что, кроме как демонстрировать чудеса вокальной эквилибристики, Певун отвечает за «трёхслойную» радость — собственно музыкальную, мыслительную и сердечную.

Отсюда этот с ума сводящий вздох в «Осеннем поцелуе», кстати.

Алла — это такой тип, который может помочь вам одной каденцией, одной улыбкой исподлобья.

   

   

Скольким людям она помогла продраться сквозь житейский бурелом; я таких людей ежедень встречаю.

Она может быть иерихонской трубой напополам с походным горном, а может — медитативной, пригласить на «Речной трамвайчик». Она не ригористка, иначе не получилась бы такой дочь.

Я однажды накатал опус про Киркорова, и она вечером учинила мне разнос. Надо отдать ей справедливость: так на журфаке — остро и умно — не растолковывали. Её юбилей решительно всех склоняет к чрезвычайной заливистости речей, а что тут болтать, болтать все могут, болтовня чревата подобострастием, а сегодня надобна и потребна умеренно подхалимская дефиниция.

Она у нас одна, без неё ущербна наша местность, в которой редкость не просто красивый голос, а просто голос.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции