Почти четыре десятка лет на всем постсоветском пространстве фраза «Уно моменто» служит этаким культурным кодом. Граждане разных поколений начинают перебирать в памяти сочетания итальянских слов, проникновенно распевая: «Sacramento, sacramento, sacramento».
От мистического триллера к лирической комедии
Итальянцы, сталкиваясь с россиянами и слыша подобное, впадают в такое же недоумение, в каком французы пребывают от слов наших соотечественников о том, что они «не ели шесть дней».
«Неаполитанская песня», хит на десятилетия из телефильма «Формула любви», родился буквально из ничего. Более того, его появление случилось, что называется, вопреки.
В 1921 году будущий создатель Буратино и «красный граф», а в ту пору эмигрант и противник советской власти Алексей Толстой написал короткую повесть «Лунная сырость», разоблачавшую тягу русского дворянства к оккультизму и мистике. Произведение, впоследствии выходившее под названием «Граф Калиостро», получилось достаточно мрачным и граничащим с жанром ужасов.
Но в 1980-х годах драматург Григорий Горин создал на основе повести сценарий лирической комедии под названием «Формула любви». Ставить ее должен был режиссер Марк Захаров, имевший за плечами успешные фильмы «Тот самый Мюнхгаузен» и «Обыкновенное чудо». Чиновники рассудили, что Захаров справился дважды, получится у него и вновь.
Несговорчивые актеры
Нельзя сказать, что все шло гладко. Изначально режиссер намеревался продолжить ряд картин с Олегом Янковским в главной роли, но Волшебник и Мюнхгаузен сказал, что за Калиостро не возьмется. Тогда Захаров обратился к грузинскому актеру Нодару Мголабишвили, который первоначально тоже ответил отказом, но по другой причине — он счел собственное владение русским языком недостаточным для роли. И лишь обещание, что озвучит его Армен Джигарханян, позволило добиться согласия.
Намучился Захаров и с выпускницей Щепкинского училища Еленой Валюшкиной. Кандидатка на роль Машеньки не впечатлилась приглашением маститого режиссера, заявив, что уезжает в отпуск. С огромным трудом упрямую девушку удалось переубедить.
Как Абдулов «пролез» в картину
Если мастер эпизода Семен Фарада изначально планировался на роль слуги Калиостро, то персонажа Александра Абдулова в сюжете вообще не было. Актера это задело, и он взял в оборот Горина и Захарова, упрашивая задействовать его. Так в сценарии, помимо Маргадона, появился и Жакоб.
Захаров хлебнул горя с Абдуловым — тот был «королем вечеринок» молодежной части актерского состава. Кроме того, он вместе с Фарадой ухаживал за Лоренцей — сногсшибательной красоткой Еленой Аминовой.
Но Елена была неприступна как перед ними, так и перед Захаровым, убеждавшим актрису сняться обнаженной. А вот собственную дочь Александру Захарову, а также Елену Валюшкину режиссер на эротические сцены уговорил. Вот только цензоры их не пропустили, так что старания молодых актрис оказались напрасными.
«Когда я сказал об этом Гене, он поднял руки вверх»
И вот мы, наконец, подступаем к изюминке. Никаких песен у Маргадона и Жакоба в первоначальном сценарии не было. Но «спевшиеся» Абдулов с Фарадой однажды предстали перед Захаровым и заявили: «Хотим песню!» Причем требование было фактически ультимативным.
Режиссер, опасавшийся в случае отказа «стрелецкого бунта», отправился к писавшему музыку для фильма композитору Геннадию Гладкову.
Гладков, который был не только автором музыки, но еще и музыкальным педагогом, был скептически настроен к вокальным данным Абдулова, не говоря уже о Фараде.
Захаров вспоминал: «Когда я сказал об этом Гене, он поднял руки вверх. Я подумал, что он сдается, но он вдруг начал отчаянно бить по клавишам». Так родилась простенькая мелодия.
Но это было еще не все. Тексты песен для фильмов Захарова обычно писал Юлий Ким, но в тот момент он оказался «вне зоны доступа», так что придумать «итальянскую песню» предстояло все тому же Гладкову.
«Ты песню писал — ты и пой»
«Мы в консерватории изучали итальянские термины, и я запомнил выражение „уно моменто“», — вспоминал Гладков. Зацепившись за эту фразу, он стал набрасывать вокруг итальянские слова, которые помнил. Режиссер фильма в этот момент находился рядом и практически лежал от смеха.
Но абракадабру предстояло еще утвердить. Сначала ответственные товарищи требовали внятного русского перевода, но, поняв, в чем дело, утвердили произведение как «Народную неаполитанскую песню».
Следующая проблема возникла на записи. Смотревшийся органично в кадре Фарада, как и предполагал Гладков, не вытягивал партию вокально. Безжалостный Захаров бросил композитору: «Ты песню писал — ты и пой». Так что в «Формуле любви» звучит дуэт Абдулова и Гладкова.
Парни из «Сан-Ремо»
Во что выльется это творческое хулиганство, никто и представить не мог. Премьера фильма по телевидению состоялась 30 декабря 1984 года, а уже на следующий день во дворах по всей стране затягивали: «Uno uno uno uno momento, Uno uno uno santimento, Uno uno uno complimento...»
Дошло до того, что в 1985 году в «Утренней почте» появился номер с Абдуловым и Фарадой, стилизованный под выступление на фестивале итальянской песни в Сан-Ремо.
Песня, как и положено шлягеру, стала обрастать легендами. Утверждалось, что итальянцы, прознав о какой-то «Неаполитанской песне», безумно популярной в СССР, устроили Абдулову и Фараде гастроли по Италии, и под них якобы был написан более внятный текст.
Многие годы в Интернете идет сражение толкователей, доказывающих, что в действительности у песни вполне связанный смысл, а она живет и греет сердца людей. В этом случае что может быть лучше для песни?