Итак, состоялось целых два открытия. На Кадашёвской набережной начал работу новый корпус Третьяковской галереи. И начал с очень высокой ноты — в нём открылась выставка, названная просто и со вкусом — «Передвижники».
Однако простота эта обманчива, в чём я убедился на пресс-показе. С формальной точки зрения проект «Передвижники» может считаться продолжением хуковых выставок, которые возродили моду на посещение галерей. Ретроспектива Валентина Серова, начавшая этот марафон ещё в 2015 году, была продолжена проектами, посвящёнными Исааку Левитану, Архипу Куинджи, Василию Поленову, Илье Репину... Словом, имел место самый настоящий «музейный бум».
Но то были отдельные имена. Да, мы как бы заново открывали для себя этих художников, восторгались, удивлялись — смотрите, они совсем не такие, какими мы по инерции привыкли их считать! А вот о той структуре, куда входили все эти мастера, представление за эти годы почти не изменилось. Передвижники? Да мы знаем их как облупленных! Знаем ещё со школьной скамьи, когда на уроках литературы упражнялись в жанре «сочинение по картине». Это такие образцовые «печальники горя народного». У них на полотнах либо невыносимая тяжесть бытия «маленького человека», либо социальный протест, либо фига в кармане, а лучше, если всё и сразу.
Это как раз тот случай, когда за деревьями можно не разглядеть леса. На показ я шёл с мыслью: «Ну что нового можно рассказать о передвижниках? Да, 150 картин из 15 музеев России — это, конечно, хорошо. Но готов биться об заклад, что хитом всё равно будут „Бурлаки на Волге“ — символ передвижников как таковых...»
А мой уход можно проиллюстрировать прекрасной цитатой: «И бес посрамлён бе, плакаси горько». Потому что всё оказалось не так, как я представлял себе заранее. Совсем не так.
Отсечь лишнее
Для начала, «Бурлаки на Волге» не занимали в экспозиции центрального места. Этого полотна на выставке вообще нет. По той простой причине, что оно ни разу не экспонировалось на передвижных выставках. А ведь ради них, собственно, и была создана структура, которая так и называется — Товарищество передвижных художественных выставок...
Организаторы не стали изобретать велосипед, а воспользовались простым, но очень эффектным приёмом — показать, как всё было на самом деле. Чистый историзм — отобрать для проекта только те картины, которые экспонировались на передвижных выставках, и таким образом отсечь всё лишнее, всё то, что наросло на понятии «передвижники» в массовом сознании.
Но если бы дело ограничилось лишь этим приёмом, экскурсия по выставке «Передвижники» могла бы длиться годами — за всё время существования ТПХВ через него прошло 550 художников, а общее количество представленных ими картин превышало 10 тысяч. И потому применили второй приём, более сложный, но тоже вполне эффектный, и тоже относящийся к исторической науке. Ведь что такое история? Правильно — наше знание о прошлом во всём его многообразии. А коль скоро выставка посвящена не в последнюю очередь именно истории передвижников, самого «долгоиграющего» объединения художников, которое просуществовало более полувека, то логично показать и его многообразие.
Поразить различиями
Не только жанровое — пейзаж, бытовая сцена, историческое полотно, портрет — но и смысловое. И вот тут нас поджидает сюрприз. Организаторы будто бы говорят нам: «Вы уверены, что передвижники — это только критический реализм и социальный протест? А вот полюбуйтесь!» И полюбоваться есть чем. Вот этюд Николая Ярошенко «Студент», представленный на X выставке ТПВХ. С портрета на нас исподлобья смотрит романтический герой того времени, студент-нигилист, выглядящий согласно канону: длинные романтические кудри, широкополая шляпа, плед, руки в карманах, про таких тогда говорили: «Бросай бомбу, делай революцию!» А напротив него — тоже портрет, представленный на той же X выставке Иваном Крамским. И с него смотрит императрица Мария Фёдоровна, супруга Александра III, изображённая в парадном русском платье, в жемчугах и с лентой Ордена св. Екатерины. Жанр вроде один, но смысловая нагрузка абсолютно разная — это два полюса. А между ними — вся Россия, где есть богатые и бедные, столицы и провинция, цари и обитатели ночлежных домов... Кто-то там учится в народной школе, как на картине «Устный счёт» Николая Богданова-Бельского, где парнишка в лаптях и домотканой рубахе скребёт затылок, надеясь выскрести решение задачи. А кто-то в гимназии, как на картине первой женщины-передвижницы Эмилии Шанкс «Новенькая в школе». Между прочим, над тем, кто из этих учеников счастливее, надо как следует подумать — дочь английского коммерсанта, ставшая русской художницей, явно изобразила то, что сейчас бы назвали школьным буллингом.
Дать перспективу
Впрочем, и это ещё не всё. Третий приём делает выставку реальным прорывом — организаторы дополнили разделы, где представлены полотна, экспонированные на выставках ТПХВ, ещё двумя. Один называется «Отвергнутые», а второй — «Выход в XX век. Передвижники вне ТПХВ». Они дают представление о том, какие страсти бушевали внутри товарищества и около него. С одной стороны, многие художники, пытавшиеся пробиться на выставки самого популярного объединения, туда не допускались по той причине, которую сейчас назвали бы «это не наш формат». С другой стороны, не было эстетического единства и среди членов ТПХВ — многие из них практиковали новые методы, например символизм или импрессионизм. И да, в начале XX столетия многие покинули товарищество: Валентин Серов, Константин Коровин, Василий Суриков, Константин Юон, Виктор Васнецов, Михаил Нестеров... Они присоединились к новым художественным обществам — кто-то к «Миру искусства», кто-то к «Союзу русских художников», а кто-то стал работать сам по себе. Но все они когда-то были передвижниками...
И тот всплеск активности в сфере искусства, который мы называем Серебряным веком, и ураганный авангард первых лет советской России, и торжество соцреализма, и бунт абстракционистов — всё это, как ни крути, уходит корнями в ноябрь 1869 года. Именно тогда группа русских художников решила создать коммерческое общество, то самое товарищество, одной из главных целей которого была продажа картин. И кто тогда мог предположить, что из этого начинания вырастет большой стиль, открывший Россию во всём её многообразии? Пожалуй, никто. А мы, в свою очередь, как ни стыдно в этом признаться, до сих пор толком не представляли, кто такие передвижники на самом деле и в чём заключается их феномен.