Новость взбудоражила даже тех, кто последний раз видел эту работу Репина, маясь над школьным заданием в жанре «Сочинение по картине». Возникали и рушились версии - что же собственно произошло? Выходка пьяного хулигана? Спланированный идейный акт принципиального борца с «фальсификацией истории»? Договорились до того, что, дескать, картина Репина провокационная, сам художник - русофоб и некоторые его произведения, в частности вот это, лучше никому не показывать. Любопытнее всего, что ничего нового эти люди не сказали.
Разрушение идолов?
«Впечатление, произведённое картиной Репина, безусловно, вредно. Ей не место в национальной картинной галерее! Третьяковская галерея поступила бы благоразумно, пожертвовав её в большой паноптикум - с обязательной надписью «Только для взрослых!» и в отдельную комнату». Нет-нет, это не нынешняя истерика в социальных сетях. Это слова звезды Серебряного века, поэта Максимилиана Волошина, которые он произнёс на лекции «О смысле катастрофы, постигшей картину Репина». Дело было в 1913 г.
«Абрам Балашов, 29 лет, из старообрядцев, находясь в Третьяковской галерее, в 10.30 серповидным ножом садового типа сделал на картине три продольных разреза, от 8 до 8,5 вершка каждый» - так сообщила о происшествии газета «Новое время» от 16 января 1913 г. Шум тогда поднялся до небес. Крайне правая газета «Земщина» в январе 1913 г. нашла для вандала очень удобное, а главное, верноподданническое оправдание. «Балашов происходит из патриархальной московской семьи, где сохранились старинные русские взгляды на святость царской власти. На картине Репина Царь Иоанн изображён в самом безобразном виде. Мудрено ли, что мысль человека, пропитанного старым русским духом, была потрясена кощунственным изображением Помазанника Божия? Его поступок подобен тому, как древние поборники христианства разрушали идолов, вид которых возмущал их религиозное чувство».
В результате Балашов, просидев три недели в Алексеевской психиатрической клинике (в будущем - знаменитая Кащенко), был признан душевнобольным и отпущен. Хранитель Третьяковской галереи художник Георгий Хруслов, считая себя виновным в том, что не уберёг шедевр Репина, бросился под поезд.
«Смерть от ярости отца»
А саму картину и художника принялись гвоздить уже по-настоящему. Тот же Волошин, прочитав свою лекцию в феврале, был поддержан целым хором голосов, утверждавших, что полотно не просто «безобразно и вызывает истерики». Оно, оказывается, ещё и не соответствует ни исторической правде, ни здравому смыслу. Профессор описательной анатомии Ланцерт заявил, что согласен с вандалом, который, бросаясь на картину с ножом, кричал: «Довольно крови, слишком много крови!» Мол, кровь от раны в висок не может натечь в таком изобилии, как на холсте Репина. Другие настаивали, что Иван Грозный своего сына не убивал вообще, а значит, картина насквозь лжива. «Не Репин жертва Балашова, а Балашов - жертва репинской картины!» - таким было резюме Волошина и его последователей.
Но что же всё-таки произошло 16 ноября 1581 г. - в тот день, который вошёл в полное название картины Репина? В тот день сын Ивана Грозного был ещё жив, хотя и сильно болен - лежал в горячке. Умер он только три дня спустя, а вовсе не на месте от удара в висок. Ссора отца с сыном имела место, это факт. Но вот как она разрешилась - загадка. Иезуит Антоний Поссевино, утверждавший, что царь ударил сына остриём посоха в висок, отчего тот скончался на месте, прибыл в Москву лишь после похорон царевича и непосредственным свидетелем событий не был. Англичанин Джером Горсей, имевший при дворе более надёжных осведомителей, описывает события иначе. По ходу ссоры отец ударил сына не в висок, а в ухо, и не остриём посоха, а жезлом. В результате царевич впал в нервную лихорадку, от которой и скончался. Русские хроники о причинах смерти царевича пишут ясно и недвусмысленно: «Яко от ярости отца своего пришла ему болезнь, от болезни же и смерть». Вопрос, убивал царь своего сына или нет, даже не стоит. Выходит, что убил. И первоначально картина так и называлась - «Сыноубийство».
«Вы должны это видеть»?
Весь её смысл был именно в том, чтобы показать ужас непоправимого и трагедию царя. Игорь Грабарь, руководивший реставрацией полотна после нападения вандала, заявил: «Лучше Крамского никто не понял того явления, которое носит название «Иван Грозный». Иван Крамской, тоже поначалу испугавшийся и крови, и «безобразия», своё мнение изменил: «Нечаянность убийства! И как написано, боже, как написано! В картине есть страшное, шумно выраженное отцовское горе, и его громкий крик, а в руках у него сын, сын, которого он убил, а он... Вот уж не может повелевать зрачком, тяжело дышит, чувствуя горе отца, его ужас, крик и плач, он, как ребёнок, хочет ему улыбнуться: «Ничего, дескать, папа, не бойся!» Ах, боже мой! Вы решительно должны видеть!!!»
Сто лет спустя, в 2013 г., картина снова вызвала дискуссию. Группа излишне патриотичных граждан заявила, что в Третьяковской галерее есть целый ряд полотен, «содержащих клевету на русский народ, на русское государство, на русских благочестивых царей и цариц. Речь идёт о мерзкой, клеветнической и ложной как в своём сюжете, так и в его живописном воспроизведении картине И. Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 г.». На прошлой неделе это мнение было веско поддержано вандалом, который решил, что видеть это никак нельзя.