Летом 2010 года он дебютировал в новой для себя роли – автор документального кино.
Вот, новый поворот…
«АиФ»: – Сергей Владимирович, как вас забросило в такую неожиданную и далекую от политики сферу?
С.Я.: – В 2008 году, планируя завершение административных трудов и работы в аппарате Кремля, я думал, чем бы мне заняться. Определенный бэкграунд, на который можно было опереться, у меня был. Прежде всего, это были многочисленные поездки в Африку, на сафари. Мы не только охотились на редких животных с утра до вечера, но, прежде всего, эти дни на сафари были посвящены и знакомству с особенностями тех мест, где они проходили. Я обращал внимание на то, что быт людей, которых видел во время этих поездок, интересен сам по себе. У меня проявился интерес к фотографии, к этому времени я уже активно фотографировал лет семь, и что-то даже стало получаться.
А однажды, проанализировав наполнение каналов ВВС-world, Discovery и National Geographic, я подумал: а почему бы мне не попробовать снимать фильмы этнографического плана о жизни уходящих народов и цивилизаций? Ведь эта ниша пустует. Поэтому, как только я освободился от работы в Кремле и получил возможность планировать свое время, я тут же основал собственную кинокомпанию и отправился в Марокко на съемки своего первого фильма о берберах (народность Африки. – Ред.).
Жажда странствий
«АиФ»: – Но ведь, еще работая в президентской службе, вы постоянно бывали в поездках?
С.Я.: – Если вы говорите о моих служебных поездках в качестве сотрудника Администрации президента, то это путешествиями никак не назовешь. Это – то еще путешествие! Страну видишь лишь из окна: автомобиля, отеля или самолета. И, если вам в это время удастся побывать в музее, можно считать поездку удачной. Время в командировках, как правило, очень жестко лимитировано.
Но в одной из поездок у меня вдруг выдался свободный день. В июне 1997 года в качестве замглавы Администрации президента Бориса Николаевича Ельцина я ездил в Намибию с посланием первому президенту страны. И, выполнив поручение Ельцина, понял, что у меня есть один свободный день, что в дипломатическом корпусе всегда большая роскошь. Чтобы занять меня, мне предложили съездить на африканское сафари на один день, я согласился, и моя судьба была решена. Намибия, кстати, та страна, с которой многие охотники начинают знакомство с Африкой.
«АиФ»: – Почему?
С.Я.: – Потому что она позволяет мягко войти в африканскую действительность. По африканским меркам Намибия – страна очень комфортная и развитая, там минимум стрессов для человека, попадающего в непривычные условия жизни на другом континенте. Эта страна чистая с точки зрения болезней. И в ней можно не бояться, что заболеешь малярией. А это очень важно. И поэтому многие стремятся начать знакомство с сафари именно через Намибию или Южную Африканскую Республику. Так у меня и получилось. В моей биографии была сначала Намибия, затем Танзания, а потом ЮАР.
«АиФ»: – Если бы этого дня в вашей жизни не было, она пошла бы по-другому?
С.Я.: – Когда я работал в Администрации президента, нужно было как-то ограничивать свободу журналистов. И у меня были заготовлены разные фразы. Одна из них была: «Я в режиме «если» не работаю». Я ее сохраняю до сих пор.
Неслучайная встреча
«АиФ»: – Правда ли, что идея запечатлеть увлекательные и драматические судьбы африканских исчезающих народов принадлежала не только вам, но и вашей супруге Анастасии? Говорят, что именно в Африке вы и познакомились?
С.Я.: – Это правда. У нас с Настей есть общий проект. Она – соавтор фильмов и прекрасный дизайнер. Настя «болеет Африкой» так же, как и я. Правда, она категорически против охоты.
Впервые я действительно увидел ее в Африке. Она путешествовала с друзьями по национальным паркам Намибии. Мы познакомились и… разъехались по своим делам. Потом я оказался во Флоренции в составе официальной делегации и минут на десять зашел в галерею Уффици, и опять увидел Настю. Она в тот момент жила во Флоренции и изучала историю искусств. А встретившись с ней в третий раз, я понял, что все эти «случайные» встречи происходят совсем не случайно.
«АиФ»: – К дикарям супругу брали?
С.Я.: – Не всегда. На съемках нашего первого фильма, который мы делали в Марокко, она присутствовала. А потом пропустила поездку по уважительным причинам. Хотя и была включена в работу и прекрасно озвучила легенды бушменов.
Ближе к природе
«АиФ»: – По возвращении в привычный цивилизованный мир, какие мысли к вам приходят?
С.Я.: – Я задаю себе вопрос: «Зачем я вернулся в Москву?». Я очень люблю Африку, съемочный процесс и кочевую жизнь. Это очень затягивает и очень обогащает как духовно, так и информационно всех, кто участвует в этих съемках. Через какое-то время хочется опять уехать в те края. Там отношения между людьми проще и лучше, чище атмосфера, там удивительная гармония между человеком и природой. И вообще, у этих людей можно научиться многому. Мы там находимся не в качестве учителей, а в качестве учеников и наблюдателей.
«АиФ»: – Чему же в Африке можно научиться?
С.Я.: – К десяти годам мальчик-бушмен различает десятки растений. Это лекарственные растения, растения пищевые, растения, заменяющие мыло, растения для утоления жажды… Все это надо знать, иначе погибнешь. Мы живем в мире машин, банков и кредитных карточек и многие функции выполняют за нас они. А пигмеи решают все свои проблемы сами.
«АиФ»: – Ваши фильмы уже вызвали интерес. Один из российских каналов даже заключил с вами контракт. Как вы отнеслись к этому?
С.Я.: – Все – и моя компания, и телеканал – понимали, что идем на риск. Потому что предложение работать на телевидении поступило человеку, который никогда ранее такую работу не делал. Но мне это очень интересно. Это – очередной вызов судьбе, что мне всегда нравилось. Канал поставил очень высокую планку перед нами. Мы должны выпустить около 50 фильмов в течение года, и каждый должен идти премьерой в России.Еще одна сложность в том, что наша компания фокусирует свое внимание на исчезающей натуре. Мы снимаем людей, племена, малые цивилизации, которые уходят в небытие под прессом нашей безумной и всепроникающей глобализации. И то, что мы покажем телезрителям в этом году, к сожалению, лет через пять-десять следующее поколение документалистов снять не сможет.
Продолжение следует…
«АиФ»: – Чем занимаются ваши дети? Их, ведь у вас уже четверо.
С.Я.: – Старший, Володя, окончив факультет журналистики МГИМО, выбрал неожиданную профессию. Сегодня он диджей, и достаточно успешный диджей. И работает сейчас в довольно известном московском клубе. Наконец-то сбылась его мечта. Он признался, что всю жизнь стеснялся фамилии Ястржембский, потому что она мешала ему жить, и он скрывался от этой фамилии, и сейчас скрывается под псевдонимом диджей Ястреб.
Средний сын – Станислав – окончил юридический факультет МГИМО. В моей новой семье уже двое детей. Анисья с января прошлого года уже стала старшей сестрой. А в январе прошлого года в нашей семье появился младший сын, его зовут Милан.
«АиФ»: – У вас есть какой-нибудь секрет или жизненное кредо?
С.Я.: – Жизненное кредо? Никогда я об этом не задумывался. Вот как-то, к счастью или к несчастью, всю свою жизнь живу без кредо.
Благодарим за помощь в подготовке материала редактора телеканала «Кто есть кто» Ирину Мишину
Смотрите также:
- Виктория Герасимова: «Передачу «Прости меня» снимаем с одного дубля - когда у героев искренние эмоции» →
- Лев Лещенко: «Не надо ныть, сидя на диване, а нужно работать!» →
- Виктор Сухоруков: «Я благодарный!» →