Все потому, что последние несколько лет Елена Ваенга активно гастролирует. Когда-то самая обычная девочка из маленького северного городка даже представить не могла, что сумеет проложить дорогу на большую сцену, но ей удалось это сделать. Сегодня вряд ли кому-то нужно объяснять, кто такая Ваенга и что она поет. Язык, которым эта женщина говорит со своим зрителем, понятен всем: простому человеку из глубинки, высокопоставленным лицам и творческим людям. В число последних входит Примадонна российской эстрады и много других именитых звезд. Видимо, есть в песнях этой женщины с севера что-то родное и душевное, что помогло Ваенге без лишней саморекламы стать популярной, а главное - любимой миллионами.
«АиФ»: - У вас очень много песен, а в телеэфире вы «засветились» совсем недавно. Как так?
Елена Ваенга: - Во-первых, мы не можем снять программу из 800 песен Елены Ваенги, всему свое время. Во-вторых, этот вопрос, скорее, надо задавать руководству каналов. Меня никто не ждал в эфире с распростертыми объятиями долгие годы. Все очень медленно продвигалось, я просто делала свое дело - пела. В результате произошел естественный процесс только не в 20-летнем возрасте, а в 33-летнем.
«АиФ»: - Скажите, где берете сил справится с обрушившейся популярностью. Она ведь не всегда только приятные моменты приносит. Вон, Гришковец «проехался»…
Е.В.: - Если бы Вы знали, как мне обидно - взрослая, а реву, как ребенок. Хотела ночью Гришковцу письмо написать и спросить, зачем же вы ты так девочку обидели? Мне до сих пор неприятно. Он послушал одну песню, разнес меня в пух и прах, сказал, что я – исчадие ада, меня нельзя слушать. Если вся страна стала слушать Ваенгу, то стране – конец. Почему-то группа «Тату», пропагандирующая педофилию, у него таких эмоций не вызывала, а Ваенга – это тотальное зло. Я рыдала неделю.
«АиФ»: - Вы рассказывали, что вас воспитывали в строгости, и вы не имели ни минуты свободного времени. Осталась ли обида на родителей, спустя столько лет?
Е.В.: - Конечно, нет, наоборот, я очень рада, потому что, если бы меня воспитывали не в строгости, я бы выросла разгильдяйкой: ничего не достигла и не добилась. У меня в детстве был непоседливый характер, он и сейчас такой же. Меня надо было держать в жестких «ежовых рукавицах». Мне хотелось бежать на улицу, гулять, танцевать, лишь бы только не сидеть дома за книжками и пианино. Но строгость проявлялась не в рукоприкладстве, а в том, что родители, например, могли запретить смотреть любимые передачи, тогда я ощущала, что меня наказали.
«АиФ»: - Многие современные женщины считают, что слово «домохозяйка» это синоним слова «неудачница». А вы как-то сказали, что если бы не пели, то стали бы домохозяйкой…
Е.В.: - Выйти замуж за человека, который любит, холит, лелеет, обеспечивает тебя и твоих детей – разве это неудача? Спросите меня, что я сейчас хочу делать больше всего на свете. Домой приехать, сама постирать полотенца, погладить их, сварить борщ. Питаться не дома – это ужасно и, порой, невкусно.
Домохозяйка – это работа. Пропылесосьте, помойте полы, полейте цветы, погладьте, постирайте одежду всем детям, мужу, себе, приготовьте первое, второе, компот – и я посмотрю, сколько это времени займет. Это колоссальный физический труд. А тот, кто считает домохозяек неудачницами, сам в первую очередь неудачник, недалекого ума человек.
«АиФ»: - Престижно быть музыкантом в России?
Е.В.: - Это призвание, без этого нельзя жить. Если у меня не будет аншлагов, если ко мне не будут ходить на концерты и перестанут платить, я все равно буду петь. Я умру на сцене, потому что не могу без нее существовать. Для меня люди – это один большой психотерапевт, потому что я к ним хожу жаловаться, они меня слушают. Психотерапевты в нашей стране появились недавно. Обычная ситуация - женщине плохо, она идет к подружке и выговаривается. Я не говорю, что я все свои проблемы перекладываю на плечи других. Я делюсь и радостями, и горестями. Мне повезло, я очень счастливый в этом смысле человек. Бывают ситуации, когда я прихожу на сцену, стою на своем пятачке и реально понимаю, что это единственное безопасное место, где меня не тронут.
Когда моих зрителей называют дураками, я глотку готова перегрызть. Это мои люди, они приходят ко мне, кормят, поят, одевают, слушают мои проблемы. Кто меня не любит, не надо ко мне ходить, не надо меня слушать, и трогать меня не надо, я никому плохого не делаю. Педофилию на сцене, слава Богу, не пропагандирую, плохих песен не пою, фонограмму терпеть не могу. Я не говорю, что я самая хорошая, я такая, какая есть.