Опера жизни. Действующие лица
Примадонна. Елена Образцова — знаменитое меццо-сопрано Большого театра.
Родилась 7 июля 1939 г. в Ленинграде. Исполнила главные партии в операх «Кармен», «Тоска», «Аида», «Вертер» и др. Оперный режиссёр, педагог. Вдова дирижёра Большого театра Альгиса Жюрайтиса. Дочь Елена Макарова - певица, ученица Монтсеррат Кабалье.
Собеседник. . Журналист «АиФ».
Акт первый. Будущая звезда российской и мировой оперы голодает
«АиФ»: Елена Васильевна, нынешняя молодёжь Великую Отечественную видит словно сквозь туманную дымку. А для вас война была страшной явью. Блокада, обстрелы, студень из варёных ремней — «блокадный деликатес»...
Елена Образцова: Эти воспоминания навсегда со мной. Дед помер в блокаду... Рядом с нами была больница, туда свозили трупы. Горы трупов... Сначала было страшно, а потом привыкли. Улицы, конечно, не убирались. Счастье, что Господь дал тогда 40-градусные морозы и по городу не разнеслось никакой заразы. Поначалу при воздушной тревоге мы бегали в бомбоубежище, перескакивая через трупы на лестнице, а потом уже и не ходили никуда, тоже привыкли, сидели дома и не прятались.
Голод был страшный. Всё, что было из натуральной кожи, — ремни и прочее — варили и ели. Но я очень хорошо помню, как моя бабуля, получая 100 г хлеба на сутки, сумела сохранить кошку... Кенка её звали... Я и сейчас кошек и собак на улицах подкармливаю.
Однажды мы ехали на трамвае, и он вынужден был остановиться: из здания, где была мукомольня, тянулась к Неве целая река крыс — пить воду. Крыс было ужасающе много, и они были такие злые... Да и после войны этих тварей хватало, моя сестра порой в обморок падала от их количества...
Акт второй. Примадонна влюбляется
— Елена Васильевна, вы очень тяжело уходили от первого мужа — учёного-физика Вячеслава Макарова. Два года, любя другого, сохраняли семью ради дочери... Чем вас взял дирижёр Альгис Жюрайтис? Красиво ухаживал?
— Да не ухаживал он за мной! И я не ухаживала. Всё случилось в одну секунду, и ничего нельзя было уже изменить. Начался какой-то амок.
— Амок?
— Это когда тебя несёт незнамо куда и ты не можешь остановиться. Как я говорю, оперетта нас повенчала... Мы с Альгисом тогда именно оперетту исполняли, когда влюбились друг в друга... Без сомнений, весь зал это чувствовал. Была какая-то особая атмосфера, мы купались в любви — и публика тоже... Любовь вдохновляет на творчество и работу. Особенно нас — в опере мы поём про страсти-мордасти, и, когда всё это сочетается со счастливыми моментами в жизни, это потрясающе...
— На фотографиях вы смотритесь идеальной парой. Но, мне кажется, когда две такие большие творческие личности живут в одном доме, конфликтов не избежать.
— Мы и ругались, и спорили. Поссориться могли из-за чего хочешь, как и все пары. Я отстаивала, предположим, свою музыкальную интерпретацию, а Альгис мне говорил, что надо по-другому. Знаешь, когда говорят: у нас всё так хорошо, живём, как два ангела, значит, врут! Всегда есть и ссоры, и примирения. «Болота» у нас никогда не было. Жизнь кипела.
— Ваша дочь Елена Макарова была ученицей великой Монтсеррат Кабалье. Как сложилась её судьба?
— Мы с Ленкой поём сейчас вместе концерты. Я рада, что её всё больше и больше узнаёт русская публика. Елена вернулась в Россию, привезла себе мужа-испанца, родила от него ребятёнка — мою внучку Элию. (У Елены Образцовой также есть внук Александр Макаров 1988 г. р. — Ред.) Девочка занимается балетом, очень музыкальна, замечательная растяжка. Хочу показать её в театре, но немножко позже, пока что она совсем малышка. Но я не хотела бы, чтобы внучка стала профессиональной балериной, очень тяжёлый это труд. Говорит Элия на трёх языках — на русском, каталонском, испанском. Так смешно: начинает за здравие, кончает за упокой, начнёт фразу на русском, кончает каталонским.
А учёба... Ленка была счастлива учиться у Монтсеррат, тем более что Кабалье и со своей-то дочкой не занималась.
— Странно...
— Знаешь, нет пророков в своём отечестве! Так же, как Ленка почти никогда не занималась со мной (сейчас только начинается у неё просветление мозгов), так и дочка Монтсеррат тоже у матери не училась никогда. Бежала к другим педагогам.
Монтсеррат очень категоричная, с ней сложно. Я могу мягко-мягко что-то объяснять ученику. А она сразу начинала кричать, ругаться. И Ленка моя её боялась. Может быть, поэтому и выучилась.
Акт третий. Примадонна слепнет
— Елена Васильевна, был период, когда вы пели только старые оперы. Ваши поклонники недоумевали: почему?
— Я очень люблю велосипеды — порой могла всё лето из седла не вылезать. Но как-то на ровной дорожке чуть не проехала свой поворот к даче, резко затормозила и выпала — прямо бровью на асфальт. Половина лица была такого страшного синего цвета, что я всё лето просидела дома. Я тогда как раз должна была закончить съёмки в фильме «Весёлая вдова», мы выкручивались, как могли... Потом один дядечка-экстрасенс мне сказал: «Ты никогда — никогда! — не должна ехать в Южную Америку. Там с тобою случится несчастье». Конечно же, судьба мне тут же такую поездку и подстроила — через месяц после падения я полетела в Аргентину исполнять «Аиду». Пою на сцене и вдруг соображаю: я не вижу дирижёра... Одним глазом вижу, другим — нет. У меня случилось отслоение сетчатки глаза. Сделали операцию, после неё началась катаракта в обоих глазах. Я не видела почти ничего в течение 5 лет. Альгис меня водил за ручку всё время. Ну без несчастья не было бы и счастья — эти годы все дирижёры подстраивались под меня, а не я под них. Хоть какое-то удовлетворение, сатисфакция. Но слабое!
Я писала огромными буквами. Когда строчки стали в два сантиметра высотой, моя подружка в Испании сказала: «Больше не могу на это смотреть». И нашла мне врача. Сделали в Барселоне замечательную операцию на один и на другой глазки. Я разрыдалась, когда сняли повязки и я увидела, что птички не серые, а чёрненькие, беленькие, конопатенькие — я за эти годы успела забыть, что мир разноцветный. Разглядывала все рекламные объявления на улице и радовалась: и близко вижу, и далеко, и через улицу. Вот бумажка: наверху сдаётся квартира, и я это тоже вижу... Читала всё время номера на машинах. Для меня это было счастье. Вот так и учишься ценить то, что дано Богом...
— Елена Васильевна, вы никогда не скрывали того, что делаете пластические операции...
— Я делала подтяжки, но сейчас уже нет. Стала бояться анестезии. А вот укольчики время от времени делаю, убираю морщинки. И кремчиками пользуюсь. Считаю, что, даже когда мы старимся, должны следить за мосечкой.
Мария Гулегина: «Последние годы оперой правит идиотский маркетинг» 
Большое плавание. Главный театр страны готовится к новому сезону 
Шедевры оперного искусства: «Летучая мышь» Иоганна Штрауса 
Замерзающий в степи ямщик, таксист Люка Бессона и другие культовые водители 
Шедевры оперного искусства: «Риголетто» Джузеппе Верди 
